Чудеса активного слушания

Причины трудностей ребенка часто бывают спрятаны в сфере его чувств. Тогда практическими действиями – показать, научить, направить – ему не поможешь. В таких случаях лучше всего… его послушать. Правда, иначе, чем мы привыкли. Речь идет о «помогающем слушании», иначе его называют «активным слушанием».

Что же это значит – активно слушать ребенка? Начну с ситуаций.

– Мама сидит в парке на скамейке, к ней подбегает ее трехлетний малыш в слезах: «Он отнял мою машинку!»
– Сын возвращается из школы, в сердцах бросает на пол портфель, на вопрос отца отвечает: «Больше я туда не пойду!»
– Дочка собирается гулять; мама напоминает, что надо одеться потеплее, но дочка капризничает: она отказывается надевать «эту уродскую шапку».

Во всех случаях, когда ребенок расстроен, обижен, потерпел неудачу, когда ему больно, стыдно, страшно, когда с ним обошлись грубо или несправедливо и даже когда он очень устал, первое, что нужно сделать – это дать ему понять, что вы знаете о его переживании (или состоянии), «слышите» его. Для этого лучше всего сказать, что именно, по вашему впечатлению, чувствует сейчас ребенок. Желательно назвать «по имени» это его чувство или переживание. Повторю сказанное короче. Если у ребенка эмоциональная проблема, его надо активно выслушать.

АКТИВНО СЛУШАТЬ РЕБЁНКА – ЗНАЧИТ «ВОЗВРАЩАТЬ» ЕМУ В БЕСЕДЕ ТО, ЧТО ОН ВАМ ПОВЕДАЛ, ПРИ ЭТОМ ОБОЗНАЧИВ ЕГО ЧУВСТВО.

Вернемся к нашим примерам и подберем фразы, в которых родитель называет чувство ребенка:

СЫН: Он отнял мою машинку!
МАМА: Ты очень огорчен и рассержен на него.

СЫН: Больше я туда не пойду!
ПАПА: Ты больше не хочешь ходить в школу.

ДОЧЬ: Не буду я носить эту уродскую шапку!
МАМА: Тебе она очень не нравится.

Сразу замечу: скорее всего, такие ответы покажутся вам непривычными и даже неестественными. Гораздо легче и привычнее было бы сказать:
– Ну ничего, поиграет и отдаст…
– Как это ты не пойдешь в школу?!
– Перестань капризничать, вполне приличная шапка!

При всей кажущейся справедливости этих ответов они имеют один общий недостаток: оставляют ребенка НАЕДИНЕ С ЕГО ПЕРЕЖИВАНИЕМ. Своим советом или критическим замечанием родитель как бы сообщает ребенку, что его переживание неважно, оно не принимается в расчет.

Напротив, ответы по способу активного слушания показывают, что родитель понял внутреннюю ситуацию ребенка, готов, услышав о ней больше, принять ее. Такое буквальное СОЧУВСТВИЕ родителя производит на ребенка совершенно особое впечатление.

Многие родители, которые впервые попробовали спокойно «озвучить» чувства ребенка, рассказывают о неожиданных, порой чудодейственных результатах. Приведу два реальных случая.

Мама входит в комнату дочки и видит беспорядок.
МАМА: Нина, ты все еще не убралась в своей комнате?
ДОЧЬ: Ну мам, потом.
МАМА: Тебе очень не хочется сейчас убираться.
ДОЧЬ (неожиданно бросается на шею матери): Мамочка, какая ты у меня замечательная!

Другой случай рассказал папа семилетнего мальчика.

Они с сыном торопились на автобус. Автобус был последний, и на него никак нельзя было опоздать. По дороге мальчик попросил купить шоколадку, но папа отказался. Тогда обиженный сын стал саботировать папину спешку: отставать, смотреть по сторонам, останавливаться для каких-то «неотложных» дел. Перед папой встал выбор: опаздывать нельзя, а тащить сына насильно за руку ему тоже не хотелось. И тут он вспомнил наш совет.
– Денис, – обратился он к сыну, – ты расстроился из-за того, что я не купил тебе шоколадку, расстроился и обиделся на меня.
В результате произошло то, чего папа совсем не ожидал: мальчик миролюбиво вложил свою руку в папину, и они быстро зашагали к автобусу.

Не всегда, конечно, конфликт разрешается так быстро. Иногда ребенок, чувствуя готовность отца или матери его слушать и понимать, охотно продолжает рассказывать о случившемся. Взрослому остается только активно слушать его дальше.

Приведу пример более длительного разговора, в котором мама несколько раз «озвучила» то, что она услышала и увидела, беседуя с плачущим ребенком.

Мама занята деловым разговором. В соседней комнате играют ее пятилетняя дочка и десятилетний сын. Вдруг раздается громкий плач. Плач приближается к маминой двери, и со стороны коридора начинает дергаться ручка. Мама открывает дверь, перед ней стоит, уткнувшись в косяк, плачущая дочь, а сзади – растерянный сын.

ДОЧЬ: У-y-y-y!
МАМА: Миша тебя обидел… (Пауза.)
ДОЧЬ (продолжает плакать): Он меня урони-и-ил!
МАМА: Он тебя толкнул, ты упала и ушиблась… (Пауза.)
ДОЧЬ (переставая плакать, но все еще обиженным тоном): Нет, он меня не поймал.
МАМА: Ты откуда-то прыгала, а он тебя не удержал и ты упала… (Пауза.)
Миша, который с виноватым видом стоит сзади, утвердительно кивает головой.
ДОЧЬ (уже спокойно): Да… Я к тебе хочу. (Забирается к маме на колени.)
МАМА (через некоторое время): Ты хочешь побыть со мной, а на Мишу все еще обижаешься и не хочешь с ним играть.
ДОЧЬ: Нет. Он там свои пластинки слушает, а мне неинтересно.
МИША: Ладно, пойдем, я тебе твою пластинку поставлю…

Ю.Б. Гиппенрейтер (из книги «Чудеса активного слушания»).

Естественный процесс роста

Мама с двух-трехлетним ребенком едет в автобусе. Жарко, ехать долго, тягостно. Он крутится, начинает ныть, потом плакать. И получает строгое приказание: «Сиди спокойно!». Конечно, оно остается невыполненным. Ну, не может он сидеть спокойно, если ему скучно, он вспотел, хочет пить и спать, и вообще куда угодно отсюда. И он хочет, чтобы мама его поняла и услышала. Потому и плачет, а как еще? Мама усиливает нажим: «Сиди тихо, а то накажу!». Дите заливается ревом уже в полный голос и получает по попе. Вот и поговорили.

Что происходит? Ребенку предъявляется требование вести себя так, как он не готов и не может. И сможет только через несколько лет. Является ли его поведение тем самым трудным поведением, которое нужно менять? И как это сделать? Собственно, точно так же, как с развивающим обучением: приложив невероятные усилия. То есть мама могла бы все это время непрерывно его развлекать, отвлекать, рассказывать шутки-прибаутки, делать «козу», кормить печеньем и поить соком. Возможно, она даже смогла бы продержаться все время поездки, и ребенок бы не заплакал. Но здесь поведение должен был изменить не ребенок, а мама, которая перестала бы перекладывать на него ответственность и начала регулировать его поведение сама. Очень разумный вариант, если ехать все же надо. Ставить же перед собой задачу «научить малыша терпеливо сидеть в транспорте и не жаловаться» нет смысла. Пройдет время и он сможет. Сможет помечтать, почитать, послушать музыку. Все могут, и он никуда не денется. Надо просто подождать. Сейчас же следует либо избегать подобных ситуаций (не ездить с ребенком на общественном транспорте в часы пик), либо взять формирование поведения ребенка на себя, как говорится, «весь вечер на арене». А если и это не сработает, уж точно не ругать и не наказывать его за то, что он не способен вести себя, как семилетний. Пожалеть, утешить, дать поплакать, в конце концов.

Очень часто неудобное поведение ребенка является просто особенностью возраста или момента. Например, капризы трехлеток, перепады настроения и ершистость подростков, истерики у детей, переживающих стресс, снижение успеваемости у детей, страдающих от горя или страха. Такое поведение разумнее всего просто переждать. Это не значит, что его совсем нельзя корректировать — можно и нужно добиваться более приемлемых для окружающих проявлений. Но ставить задачу изменить его в корне — это все равно что зимой бороться с сугробами. Можно, конечно, все время сметать снег с любимой клумбы. День за днем, не зная отдыха. Но не проще ли подождать, когда в апреле все само за три дня растает? Да и для цветов полезнее получить все, что предусмотрено природой: и снег, и талые воды, и солнечные лучи. Освобожденные от зимнего укрытия насильственно, просто потому что мы не желаем ждать, они могут просто померзнуть. Как, например, тот малыш из автобуса, который в результате попыток мамы исправить его поведение может получить стойкий невроз и потом всю жизнь его будет тошнить в транспорте.

Трехлетке НУЖНО научиться настаивать на своем. И поэтому он будет скандалить и капризничать, и говорить «нет» — этого требует задача возраста. Перевозбудившемуся на детском празднике ребенку НУЖНО сбросить напряжение в слезах или дикой беготне. Подростку НУЖНО отделиться внутренне от родителей, и поэтому необходимо научиться спорить с ними и видеть их несовершенство. Потерявшему любимую собаку ребенку НУЖНО утратить на время интерес к учебе, потому что все его душевные силы мобилизованы на переживание горя.

Если мы будет пытаться менять естественный процесс, мы либо потерпим неудачу — в лучшем случае (на Востоке это называют «становиться против селя»), либо сломаем этот самый процесс и добьемся Желательного поведения, нарушив развитие ребенка.

Выдержка из книги  Людмилы Петрановской "Если с ребенком трудно". 

ТРЕНИНГ СОЦИАЛЬНОЙ И ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ КОМПЕТЕНТНОСТИ, начинаем 26 января!!!
16 занятий, два раза в неделю (всего около двух месяцев) по 60 минут.
Это интенсивный курс, рассчитан на детей-дошкольников и младших школьников! "Идеологи" и ведущие тренера программы - психологи "Киевского института психотерапии "Я" и центра Киевский Дворик!
Место проведения занятий: м. Золотые Ворота, улица Прорезная 22б. 
Цель программы: формирование и развитие основных социальных навыков и эмоциональной сферы детей.
Содержание программы:
обучение детей контакту с собой (понимание себя, умение справиться с тревогой, неуверенностью)
обучение навыкам саморегуляции (тревога, раздражение)
умение говорить с другими о своих чувствах, желаниях и т.д.
обучение взаимодействию друг с другом в разных социальных ситуациях (партнерство, соперничество)
тренировка навыков отстаивания своих интересов и построения партнерских отношений
умение решать непростые ситуации общения (конфликты, управление злостью, чувство стыда, умение отказать)
Мы ждем в своем кругу разных ребят: активных и стеснительных, много говорящих и молчунов, быстрых и медленных! Потому что, все дети - РАЗНЫЕ, и это отлично !Вместе мы сможем научиться тому, что различия - это не опасно, а - ИНТЕРЕСНО!
Формы работы:
-игры (ролевые, психодраматические, настольные, социальные)
-нейрогимнастика и упражнения для саморегуляции
-арт-техники с различными материалами
-использование песочной терапии и многое другое!
Более подробно по телефонам: (063)144 65 66, (096) 511 66 13

Как сделать полимерную глину в домашних условиях

Ингредиенты:

1 стакан (250 гр.) белого клея ПВА,

1 стакан (250 гр.) кукурузного крахмала,
1 столовая ложка вазелина,
2 столовые ложки лимонного сока,
1 столовая ложка крема для рук (нежирного и без силикона).

Из данного количества получится примерно 350 гр. пластичной массы белого цвета.

Посуда:

Миска для замешивания - стеклянная огнеупорная,
Пластиковый шпатель,
Подложка для раскатывания массы,
Ложка для размешивания массы,
Кусок полиэтиленовой пленки.

1. В огнеупорную миску высыпаем крахмал, вливаем клей ПВА и добавляем вазелин. Все очень тщательно перемешиваем ложкой.

2. Затем добавляем сок лимона (или лайка, как на фото) и размешиваем все до получения пластичной однородной массы.

3. Поставить миску в микроволновку на 1 минуту - мощность максимальная. Через первые 30 секунд массу хорошо размешать. Выдержать вторые 30 секунд и вынуть из микроволновки.

4. Крем для рук размазать по поверхности, на которую потом будете выкладывать массу из миски.

5. Взять миску с массой. Снять ложной застывшую корку с поверхности (она образовалась там) и выбросить ее. Нам нужна только пластичная масса.

6. Вывались оставшуюся массу на намазанный кремом стол.

7. Теперь замешиваем массу, как обычно замешивают тесто. С помощью шпателя соскребаем все с поверхности. Месим энергично в течение 5 минут, пока оно не станет гибким и упругим.

8. По окончанию придаем тесту форму толстой колбаски. Кладем колбаску на ткань - она должна вписать излишки влаги.

9. Когда тесто совсем остынет, заверните его в полиэтиленовую пленку. Пластичная масса готова к работе.

ВАЖНО! Хранить готовую массу нужно в холодильнике, в пластиковом контейнере с плотной крышкой!

Вы можете сделать цветную пластику. Для окраски можно использовать: анилиновые краски для ткани, масляные краски, пищевые красители. Не кладите сразу много краски, лучше добавляйте ее порциями, постепенно, промешивая. Каждую порцию цветной пластики надо держать отдельно завернутой в полиэтиленовый пакет - все их надо помести в пластиковый контейнер с плотной крышкой - держать в холодильнике.

"МЫ ДАЕМ НЕ ТО, ЧТО НАДО РЕБЕНКУ" статья Юлии Гиппенрейтер

Ребенок – сложная креатура 

Заботы родителей концентрируются вокруг того, как воспитать ребенка. Мы с Алексеем Николаевичем Рудаковым (профессор математики, супруг Ю.Б. Гиппенрейтер – Прим. ред.) тоже в последние годы профессионально этим занялись. Но в этом деле нельзя быть профессионалом, совсем. Потому что воспитывать ребенка – это душевный труд и искусство, я не побоюсь этого сказать. Поэтому, когда доводится встречаться с родителями, то мне совсем не хочется поучать, да я и сама не люблю, когда меня учат, как делать. 

Я думаю, что вообще поучение – это плохое существительное, особенно в отношении того, как воспитывать ребенка. О воспитании стоит думать, мыслями о нем нужно делиться, их нужно обсуждать. 

Предлагаю вместе подумать над этой очень сложной и почетной миссией – воспитывать детей. Я знаю уже по опыту и встреч, и вопросов, которые мне задают, что дело часто упирается в простые вещи. «Как сделать так, чтобы ребенок выучил уроки, убирал игрушки, чтобы ел ложкой, а не лез пальцами в тарелку, и как избавиться от его истерик, непослушаний, как сделать так, чтобы он не грубил и т.д. и т.п.». 

Однозначных ответов на это нет. Ребенок – это очень сложная креатура, а родитель тем более. Когда взаимодействуют ребенок и родитель, и еще бабушки, то получается сложная система, в которой закручиваются мысли, установки, эмоции, привычки. Причем установки иногда бывают неправильные и вредящие, отсутствует знание, понимание друг друга. 

Как сделать так, чтобы ребенок хотел учиться? Да никак, не заставить. Как нельзя заставить любить. Поэтому давайте вначале поговорим о более общих вещах. Существуют кардинальные принципы, или кардинальные знания, которыми мне бы хотелось поделиться. 
Не различая игру и труд 

Начать надо с того, каким человеком вы хотите, чтобы вырос ваш ребенок. Конечно, у каждого есть в уме ответ: счастливым и успешным. А что значит успешным? Тут есть некоторая неопределенность. Успешный человек – это какой? 

В наше время принято считать, что успех – это чтобы деньги были. Но богатые тоже плачут, и человек может стать успешным в материальном смысле, а будет ли у него благополучная жизнь эмоциональная, то есть хорошая семья, хорошее настроение? Не факт. Так что «счастливость» очень важна: а может быть счастливый человек не очень высоко социально или финансово взобравшийся? Может. И тут приходится думать, на какие педали надо нажимать в воспитании ребенка, чтобы он вырос счастливым. 

Мне бы хотелось начать с конца – с успешных, счастливых взрослых. Примерно полвека тому назад такие успешные, счастливые взрослые были исследованы психологом Маслоу. В результате обнаружилось несколько неожиданных вещей. Маслоу стал исследовать особенных людей среди своих знакомых, а также по биографиям и литературе. Особенность его исследуемых состояла в том, что они очень хорошо жили. В каком-то интуитивном смысле, они получали удовлетворение от жизни. Не просто удовольствие, ведь удовольствие бывает очень примитивным: напился, лег спать – тоже своего рода удовольствие. 

Удовлетворенность была другого рода – исследуемые люди очень любили жить и работать в избранной ими профессии или области, получали удовольствие от жизни. Мне тут вспоминаются строки Пастернака: «Живым, живым и только, Живым и только, до конца». Маслоу заметил, что по этому параметру, когда человек, активно живущий, бросается в глаза, присутствует целый комплекс других свойств. 

Эти люди – оптимисты. Они доброжелательны – когда человек живой, то он не злой и не завистливый, они очень хорошо общаются, у них, в общем, не очень большой круг друзей, но верных, они хорошо дружат, и с ними хорошо дружат, общаются, они любят глубоко и их глубоко любят в семейных отношениях, или в романтических отношениях. 

Когда они работают, они как будто играют, они не различают труд и игру. Трудясь, они играют, играя, они трудятся. У них очень хорошая самооценка, не завышенная, они не выдающиеся такие, не стоящие над другими людьми, но относятся к себе уважительно. Хотелось бы вам так жить? Мне бы очень хотелось. А хотели бы вы, чтобы таким ребенок вырос? Безусловно. 
За пятерки – рубль, за двойки – плетка.

Хорошая новость состоит в том, что дети рождаются с таким потенциалом. В детей заложен потенциал не только психофизиологический в виде определенной массы мозга. У детей есть жизненная сила, творческая сила. Я напомню вам очень часто произносимые слова Толстого, что ребенок от пятилетнего до меня проходит один шаг, от года до пяти лет он проходит огромное расстояние. А от рождения до года ребенок пересекает бездну. Жизненная сила движет развитием ребенка, но почему-то мы это принимаем как должное: уже берет предметы, уже улыбнулся, уже издает звуки, уже встал, уже пошел, уже начал говорить. 

И вот если нарисовать кривую развития человека, то вначале она круто идет вверх, потом замедляется, и вот мы – взрослые, – останавливается ли она где-то? Может, она даже падает вниз. 

Быть живым – это не останавливаться и тем более не падать. Для того, чтобы кривая жизни росла вверх и во взрослом возрасте, нужно в самом начале поддерживать живые силы ребенка. Давать ему свободу развиться. 

Здесь начинается трудность – что значит свободу? Сразу начинается воспитательная нотка: «что хочет, то и делает». Поэтому не надо так ставить вопрос. Ребенок много хочет, он лезет во все щели, всё потрогать, всё взять в рот, рот – это очень важный орган познания. Ребенок хочет всюду залезть, отовсюду, ну не упасть, но по крайней мере испытать свои силы, залезть и слезть, может быть, неловко, что-то сломать, что-то разбить, что-то бросить, в чём-то испачкаться, залезть в лужу и так далее. В этих пробах, в этих всех стремлениях он развивается, они необходимы. 

Самое печальное, что это может угасать. Угасает любознательность, если ребенку говорят не задавать глупых вопросов: вырастешь – узнаешь. Еще можно говорить: хватит тебе дурацкими делами заниматься, вот ты бы лучше… 

Наше участие в развитии ребенка, в росте его любознательности, может гасить стремление ребенка к развитию. Мы даем не то, что ребенку сейчас надо. Может быть, что-то от него требуем. Когда ребенок проявляет сопротивление, мы его тоже гасим. Это по-настоящему ужасно – гасить сопротивление человека. 

Родители часто спрашивают, как я отношусь к наказаниям. Наказание возникает, когда я, родитель, хочу одного, а ребенок хочет другого, и я хочу его продавить. Если не делаешь по моей воле, то я тебя накажу или подкормлю: за пятерки – рубль, за двойки – плетка. 

К детскому саморазвитию нужно относиться очень внимательно. Сейчас стали распространяться методики раннего развития, раннего чтения, ранней подготовки к школе. Но дети должны до школы играть! Те взрослые, о которых я говорила в начале, Маслоу их назвал самоактуализанты, – они играют всю жизнь. 

Один из самоактуализантов (судя по его биографии), Ричард Фейнман – физик и лауреат Нобелевской премии. Я в своей книжке описываю, как отец Фейнмана, простой торговец рабочей одеждой, воспитывал будущего лауреата. Он ходил с ребенком на прогулку и спрашивал: как ты думаешь, почему птицы чистят перышки? Ричард отвечает – они поправляют перышки после полета. Отец говорит – смотри, те, которые прилетели, и те, которые сидели, выправляют перышки. Да, говорит Фейнман, моя версия неверна. 

Таким образом отец воспитывал в сыне любознательность. Когда Ричард Фейнман чуть-чуть подрос, он опутывал свой дом проводами, делая электрические цепи, и устраивал всякие там звонки, последовательные и параллельные соединения лампочек, и потом стал чинить магнитофоны в своей округе, в 12 лет. Уже взрослый физик рассказывает о своем детстве: «Я всё время играл, мне было очень интересно всё вокруг, например, почему из крана идет вода. Я думал, по какой кривой, почему там кривая – не знаю, и я стал ее вычислять, наверняка она уже давно вычислена, но какое это имело значение!» 

Когда Фейнман стал молодым ученым, он работал над проектом атомной бомбы, и вот настал такой период, когда голова ему показалась пустой. «Я подумал: наверное, я уже выдохся, – вспоминал ученый потом. – В этот момент в кафе, где я сидел, какой-то студент кинул тарелку другому, и она крутится и качается у него на пальце, а то, что она крутится и с какой скоростью, видно было, потому что на дне ее был рисунок. И я заметил, что крутится она быстрее раза в 2, чем качается. Интересно, какое соотношение между вращением и колебанием. 

Стал думать, что-то вычислил, поделился с профессором, крупным физиком. Тот говорит: да, интересное соображение, а к чему тебе это? Это просто так, из интереса, отвечаю я. Тот пожал плечами. Но на меня это не произвело впечатления, я стал думать и применять это вращение и колебание при работе с атомами». 

В результате Фейнман сделал крупное открытие, за которое получил Нобелевскую премию. А началось с тарелки, которую студент бросил в кафе. Эта реакция – детское восприятие, которое сохранилось у физика. Он не замедлился в своей живости. 
Дайте ребенку повозиться самому 

Давайте вернемся к нашим детям. Чем мы можем им помочь, чтобы не замедлять их живость. Над этим ведь думали очень многие талантливые педагоги, например, Мария Монтессори. Монтессори говорила: не вмешивайтесь, ребенок чем-то занимается, дайте ему это делать, не перехватывайте у него ничего, никакое действие, ни завязывание шнурков, ни карабканье на стульчик. Не подсказывайте ему, не критикуйте, эти поправки убивают желание что-то делать. Дайте ребенку повозиться самому. Должно быть огромное уважение к ребенку, к его пробам, к его усилиям. 

Наш знакомый математик вел кружок с дошкольниками и задал им вопрос: чего больше в мире, четырехугольников, квадратов или прямоугольников? Понятно, что четырехугольников больше, прямоугольников меньше, а квадратов еще меньше. Ребята 4-5 лет все хором сказали, что квадратов больше. Педагог поухмылялся, дал им время подумать и оставил в покое. Через полтора года, в возрасте 6-ти лет его сын (он посещал кружок) сказал: «Пап, мы тогда неверно ответили, четырехугольников больше». Вопросы важнее ответов. Не торопитесь давать ответы, не торопитесь за ребенка ничего делать. 
Не надо воспитывать ребенка 

Дети и родители в обучении, если мы говорим о школах, страдают от отсутствия мотивации. Дети не хотят учиться, и не понимают. Многое не понимается, а выучивается. Вы по себе знаете – когда читаешь книгу, не хочется ее запомнить наизусть. Нам важно схватить суть, по-своему прожить и пережить. Этого школа не дает, школа требует учить от сих до сих параграф. 

Вы не можете понять за ребенка физику или математику, а из детского непонимания часто растет неприятие точных наук. Я наблюдала мальчика, который, сидя в ванне, проник в тайну умножения: «Ой! Я понял, что умножение и сложение – это одно и то же. Вот три клеточки и под ними три клеточки, это всё равно, что я три и три сложил, или я три по два раза!» – для него это было полное открытие. 

Что же происходит с детьми и родителями, когда ребенок не понимает задачу? Начинается: как же ты не можешь, читай еще раз, вот вопрос видишь, запиши вопрос, еще надо записать. Хорошо, сам думай, – а он не знает, как думать. Если возникает непонимание и ситуация выучивания текста вместо проникания в суть – это же неправильно, это неинтересно, от этого страдает самооценка, ведь мама и папа сердятся, а я балбес. Как результат: я не хочу этим заниматься, мне это не интересно, я этого не буду. 

Как здесь помогать ребенку? Наблюдать, где он не понимает, и что он понимает. Нам рассказывали, что очень трудно учить было арифметике в школе для взрослых в Узбекистане, а когда ученики арбузами торговали, то они всё правильно складывали. Значит, когда ребенок не понимает чего-то, надо исходить из его практических понятных вещей, которые ему интересны. И там он всё сложит, всё поймет. Так можно помогать ребенку, не поучая его, не по-школьному. 

Если речь идет о школе, там методы образования механические – учебник и экзамен. Мотивация пропадает не только от непонимания, а от «надо». Общая беда родителей, когда стремление подменяется долгом. 

Жизнь начинается с желания, желание пропадает – жизнь пропадает. Надо быть союзником в желаниях ребенка. Приведу в пример маму 12-летней девочки. Девочка не хочет учиться и ходить в школу, уроки делает со скандалами, только когда мама приходит с работы. Мама пошла на радикальное решение – оставила ее в покое. Девочка продержалась пол-недели. Даже неделю она не выдержала. А мама сказала: всё, стоп, я к твоим школьным делам не подхожу, не проверяю тетради, это только твое дело. Прошел, как она рассказывала, примерно месяц, и вопрос закрылся. Но неделю маму корежило, что нельзя подойти и спросить. 

Получается, начиная с возраста, когда ребенок карабкается на стульчик, ребенок слышит – а давай я тебя подсажу. Дальше в школе родители продолжают контролировать, а если нет, то они ребенка раскритикуют. Если дети не будут слушаться, то мы их накажем, а если они будут слушаться, то станут скучными и безынициативными. Послушный ребенок может окончить школу с золотой медалью, но ему неинтересно жить. Тот счастливый, успешный человек, которого мы в начале нарисовали, не получится. Хотя мама или папа очень ответственно подходили к своим воспитательным функциям. Поэтому я иногда говорю, что не надо воспитывать ребенка. 

Юлия Гиппенрейтер.

Вайолет Оклендер "Окна в мир ребенка. Руководство по детской психотерапии".

Представляем выдержки из книги  Вайолет Оклендер "Окна в мир ребенка. Руководство по детской психотерапии".

"Я отношусь к фантазиям ребенка серьезно, считая их выражением его чувств. Поскольку другие люди, как правило, не слышат, не понимают или не принимают его чувств, так же поступает и он сам. Он не принимает себя и вынужден прибегать к фантазиям и последующей лжи. Поэтому в таких случаях необходимо ориентироваться скорее на чувства ребенка, чем на его поведение, начинать узнавать его, слушать, понимать и принимать. В чувствах ребенка его истинная суть. Через отражение своих чувств в окружающих он будет начинать познавать и принимать их. Только тогда можно реально оценить, во имя чего была его ложь, т. е. поведение, которое ребенок использует для выживания. Дети сооружают мир фантазий, потому что они обнаруживают, что в их реальном мире им трудно жить. Когда я работаю с таким ребенком, я побуждаю его описывать мне его фантастические образы и представления и даже разрабатывать их так, чтобы я могла понять его внутренний мир. У детей бывает множество фантастических представлений о событиях, которые в действительности никогда не происходили. Тем не менее, они вполне реальны для этих детей, но дети часто скрывают их, что иногда приводит к необъяснимым поступкам. Такие образные фантазии, реальные для ребенка, нередко способствуют возникновению чувства тревоги и страха. Эти чувства должны проявиться, чтобы можно было с ними работать и избавиться от них."

"Другой шестилетний мальчик использовал преимущественно черную краску. Справа, ближе к краю, было небольшое кольцо яркого цвета. Он сказал: «Это нефть и вода. Нефть попадает сюда, а туда попадает вода из океана» (показывая на цветное кольцо). Я предложила ему провести беседу нефти с океанской водой. Он сказал от имени нефти: «Не приближайся ко мне. Я отравлю тебя. Ты получишь всю грязь». Когда я позже спросила его, напоминают ли чем-то нефть и вода его чувства, он сказал: «Эта нефть — тогда, когда я сержусь! Не подходите ко мне, когда я разгневан!». У этого мальчика были по всему телу корочки от расчесов и ранки, которые он наносил себе: до настоящего времени это был для него единственный способ как-то выразить свой гнев. У нас с ним было много занятий с красками и другими средствами, чтобы помочь ему выразить свой гнев, не причиняя себе вреда."

"Дети в какой-то степени сами защищают себя. Некоторые из неприятной ситуации стремятся уйти. Другие, чтобы поддержать себя и сделать свою жизнь легче и уютнее, создают фантастические образы. Некоторые играют, работают, учатся как ни в чем не бывало, игнорируя свои болезненные переживания. Некоторые защищаются, стремясь выделяться каким-то образом; такие дети стараются привлечь к себе внимание, что часто сопровождается тенденцией к усилению тех самых поведенческих проявлений, которые более всего не переносят взрослые. Дети делают всё возможное, чтобы выстоять и преодолеть трудности. Резкость в поведении детей может свидетельствовать о личностном росте. Сталкиваясь с затруднениями или нарушениями естественного функционирования, они выбирают такие варианты поведения, которые, с их точки зрения, помогут преодолеть трудности. Они могут проявлять агрессивность, враждебность, гнев, чрезмерную активность. Они могут уходить в свой собственный мир. Они могут разговаривать очень мало или вообще не разговаривать. Они могут опасаться всех и всего, а также отдельных вещей, которые затрудняют их жизнь или жизнь значимых для них людей. Они могут становиться необычно вежливыми и «хорошими». Они могут быть несносными в своих приставаниях к взрослым. Они могут мочиться в постели, обнаруживать симптомы астмы, аллергии, тики, боли в желудке, головные боли, подверженность несчастным случаям. Поступки детей, с помощью которых они пытаются удовлетворить свои потребности, бесконечно разнообразны."

"Работать со снами в состоянии и дети младшего возраста. Шестилетний Тодд часто просыпался по ночам от кошмарных снов. Я попросила его рассказать мне о них. Он сказал, что за ним все время гоняется чудовище, а иногда его преследует какая-то машина. Он воспротивился моему предложению нарисовать это чудовище, поэтому мне пришлось рисовать его самой по описанию, данному ребенком. Окончив рисунок, я попросила мальчика рассказать чудовищу, что он думает. Он воскликнул: «Хватит за мной гоняться!». Потом я предложила ему представить себе, что он разговаривает с чудовищем так, как будто это его игрушка. Он стал говорить, обращаясь к себе самому от имени чудовища: «Ты плохой, плохой мальчик! Я должен поймать тебя!». Я попросила ребенка продолжить этот разговор и рассказать, почему же он плохой мальчик. «Ты плохой. Ты стащил деньги у мамы из кошелька, а она даже об этом не знает. Ты писаешься в штаны, и об этом она тоже не знает. Ты Плохой, плохой, плохой, плохой!». Мать мальчика обратилась за психотерапевтической помощью по совету учительницы из-за нарушений его поведения в школе. Этот сон позволил обсуждать с Тоддом подавляющее его чувство вины, постоянное негодование и гнев по отношению к матери, которая совсем недавно вступила в новый брак."

"Ребенок, который говорит: «Мои родители не слышат меня. Они даже не знают, что я собой представляю»,— чувствует, что им пренебрегают. Отец, который говорит: «Откуда мне о нем знать? Он любит играть в мяч, ему больше нравится быть с друзьями, чем проводить время с нами или за домашними делами. Ему нравится музыка, он чуть что сердится...»,— не имеет ни малейшего представления о чувствах, испытываемых сыном. Некоторые родители соглашаются: «Я просто больше ее не понимаю». Дочь давно перестала выражать свои чувства родителям, свои заботы, сомнения, желания. Ее игнорировали, ей отказывали, ее так долго не замечали. Когда она пытается выразить свои мнения и чувства «здесь и сейчас», она ощущает неприятие и несогласие, даже если родители стараются вежливо слушать ее. С какого-то времени она перестала жить в соответствии с их ожиданиями, с образом, который они сформировали,—и поэтому они больше ее не понимают."

Агрессия, страх, гиперактивность, отчуждение, проблемы школы и обучения – книга будет интересна не только психологам, учителям и родителям, но и всем, кого нестерпимо влечет к изучению дебрей человеческой природы.

Корни психологической устойчивости.

Почему некоторые люди способны выстоять и даже хорошо себя чувствовать, несмотря на то, что столкнулись с препятствиями и разочарованием? Как родителю и психологу мне давно было интересно, каким образом культивировать психологическую устойчивость в детях и в самой себе.

В нашей культуре нет достаточно хорошего понимания того, что лежит в корне психологической устойчивости, в результате мы утратили знание, как помочь нашим детям стать гибкими. Когда мы осознаем, что наша задача как родителя не обязательно сделать так, чтобы у детей все получалось, но обеспечить им умение адаптироваться, если что-то идет не так, это в значительной степени меняет наш взгляд на проблему.

Открытия в нейропсихологии показали, что наше обучение и адаптация являются результатом не логики, а эмоций. Когда мы достигаем понимания тщетности, если что-то не получается, например, нас не взяли на желанную работу или не ответили на нашу любовь, нам не остается ничего больше, как чувствовать огромную грусть и разочарование. Наша лимбическая система посылает сигнал слезным железам, и из глаз начинают течь слезы. Мужчины вместо слез могут чувствовать сильное разочарование, но процессы в их организме происходят те же.

Наши слезы бывают разные: мы плачем от боли, от радости и даже от лука. Слезы, которые мы проливаем, осознавая тщетность того, что мы не можем изменить (например, проиграв или будучи отвергнутым любимым человеком), значительно отличаются от других типов слез. В реальности функция слез тщетности – это очистка организма, настолько сильная, что, когда их анализируют в лабораторных условиях и разлагают на составляющие элементы, в них обнаруживается достаточно токсинов, чтобы убить небольшого грызуна.

Уверенность в себе исходит не из понимания, что ты можешь все, а из осознания, что ты можешь пережить, если что-то получается не по-твоему. Ирония состоит в том, что наша сила проистекает из нашей уязвимости, чувствовать боль – значит быть человеком, любить, скучать. Это заставляет нас быть глубоко ранимыми, но именно эта способность чувствовать и лежит в корне нашей психологической устойчивости. Найдя свои слезы, мы находим путь к преодолению и адаптации.

Итак, каким образом мы можем помочь детям найти слезы тщетности, когда они сталкиваются с тем, что что-то идет не так, как они хотят, например, с запретом съесть еще одно печенье? Как родители мы можем взять на себя двойную роль – субъекта тщетности и субъекта утешения, показывая ребенку, что что-то не получится или нельзя сделать, в то же время утешая его по этому поводу. Ребенок может спросить: “Можно мне еще одно печенье?” и, если вы отвечаете нет, говорите это тепло и ласково. Мы не объясняем “почему”, мы только демонстрируем тщетность этой просьбы. “Нет, мама сказала: больше никакого печенья.”
Если вы начнете обсуждать, что это “испортит аппетит”, ребенок, разумеется, ответит “не испортит”, в итоге мы получим бесконечное обсуждение, целью которого является нас переубедить. Демонстрируя тщетность, мы также предлагаем утешение: “Я знаю, как ты любишь это печенье, я понимаю, что ты расстроен”, и, когда он спросит: “Значит мне можно еще одно печенье?”, вы все равно возвращаетесь к “Нет, мама сказала: больше никакого печенья”, пока не наступят слезы принятия и ребенок снова не успокоится.

Некоторые родители говорят, что это выглядит так, будто я провоцирую ребенка. Я знаю, что пока ребенок не выплачет слезы по поводу того, что он не может изменить (например, съесть еще одно печенье), покоя не будет. Он будет продолжать просить и просить печенье, будет полон фрустрации, даже будет проявлять гнев, пока его лимбическая система не распознает тщетность, и он не начнет плакать из-за печенья, которое ему не дадут. Один из родителей спросил меня: “То есть вы хотите, чтобы я позволил своему пятилетнему сыну проиграть в шахматы, чтобы укрепить его устойчивость?” Я ответила, что я предпочту, чтобы мой ребенок узнал, что он не всегда будет первым или самым умным от меня, а не от своих сверстников. Мы должны создать пространство для их разочарования и дать выплакать слезы, чтобы они могли осознать, что они могут это пережить.

Различные препятствия и тщетность часто встречаются в нашей жизни. Наша сила лежит в нашей уязвимости. В чувстве глубокой грусти при столкновении с тщетностью состоит суть адаптации и восстановления. Когда мы оплакиваем то, что никогда не произойдет, это позволяет нам открыть двери тому, что может произойти. Формируется чувство психологической устойчивости, этот дар дают нам наши слезы. 
Дебора Макнамара (Deborah Macnamara).

Когда ребенка нужно отвести к психологу?

Если вы задумались, стоит ли сводить своего ребенка к детскому психологу, — статья Ирины Млодик поможет принять решение. Если вы считаете, что проблем нет, то проверьте — не просмотрели ли вы чего-то серьезного.

Для некоторых родителей обращение к детскому психологу может сопровождаться мучительными переживаниями. Вина за совершенные ошибки в воспитании, которые могут проявиться на этой встрече, страх услышать от психолога «все плохо, вам нужно медикаментозное лечение», боязнь оказаться непонятыми, застыженными, опасение не получить квалифицированной помощи.

Если у родителя не было предыдущего позитивного опыта общения с психологами, то он может пропустить симптомы неблагополучия своего ребенка, надеясь и опираясь на собственное видение проблемы и свою способность ее решить. И это замечательно, если такая способность у него есть. Если родитель верно определяет и описывает проблему, ясно видит первопричину симптома, то его включенность и поддержка, изменение его стратегии общения с ребенком, конечно, могут помочь делу.

Но родитель, как правило, не может посмотреть на симптом ребенка со стороны, и тем более ему трудно рассмотреть проблему с профессиональной точки зрения. Включенность в отношения со своим ребенком мешает родителю увидеть, что именно происходит и где выход. К тому же он не всегда обладает достаточными профессиональными знаниями в психологии, чтобы определить причину и выработать стратегию изменений.

Проблемы у детей до пяти лет

Исходя из моего опыта, проблема у детей в этом возрасте в подавляющем проценте случаев — это проблема родителей. Родительские подавленные чувства, сложности в родительских или партнерских отношениях, неумение ставить ребенку границы, перекос во внимании, заботе, включенности в какого-то из членов семьи, сложности с родительским авторитетом, страх повторить ошибки воспитания, на которых они сами были воспитаны, — все это приводит к тому, что ребенок пытается приспособиться к этим обстоятельствам и часто не может сделать это иным способом, кроме как через собственный симптом.

Есть целый веер психосоматических симптомов, которыми дети «любят» реагировать на такие изменения в системе: энурез, астма, аллергии, частые простудные заболевания, проблемы с желудочно-кишечным трактом и т.д. 

Регулярный плохой сон, астения, постоянный упадок сил, регулярный плохой аппетит или, наоборот, пищевая зависимость, плаксивость, капризность, неадекватная ситуации агрессия, навязчивые страхи — все это может быть поводом для обращения к психологу

Плохой сон и астения могут быть «прикрытием» сильной тревоги или депрессии, плохой аппетит иногда — способ регулировать свои границы, если они часто нарушаются «кормящими» близкими, под капризностью может оказаться какое-то страдание или постоянно не удовлетворяемая важная потребность, которую ребенок ни сформулировать, ни выразить не может. 

Часто помощь, оказанная только родителю, помогает ребенку освободиться от симптома как способа доносить до семьи свое неблагополучие или приспосабливаться к семейной системе.

Помощь в пять-двенадцать лет

Уже в возрасте от 5 до 12 лет психолог может помочь ребенку проработать психологическую травму, если она уже сформировалась или формируется из-за сложностей опять же в семейной системе, детсадовском, школьном или другом социальном окружении ребенка.

Родителя может обеспокоить переживания ребенка из-за неумения дружить, подавленное настроение, отсутствие мотивации учиться, пассивность, вранье, воровство, манипулирование окружающими, грубость, нежелание сотрудничать и, конечно, весь спектр психосоматических проявлений, к которым прибавляются дополнительные проблемы с желудочно-кишечным трактом (гастрит — «бич» тревожного, боящегося ошибок школьника), кожные аллергии (у ребенка слишком много контактов, которые могут причинять ему боль или раздражать).

С любой психосоматикой, прежде всего, стоит обратиться сначала к врачам общего или специфического профиля и одновременно с этим разбираться с возможной психической составляющей в симптоме. Ребенок до 5 лет будет готов вам рассказать практически все, что с ним приключилось — хорошего или плохого. Дети постарше могут по каким-то причинам уже не хотеть или не мочь рассказать родителю о своих сложностях. Причин для подобной «скрытности» может быть много: нежелание волновать родителя, неверие в возможность получить понимание и помощь, желание сохранить «лицо» и родительскую любовь, страх наказания за проблемное поведение, стыд за то, что ребенок не справляется с какой-то ситуацией.

Поэтому отсутствие жалоб со стороны ребенка не всегда однозначный сигнал о его психическом благополучии. Родителю важно быть внимательным к изменениям в поведении своих детей, особенно в случае каких-то явных перемен в его окружении. Любые переезды, смены мест, коллективов, привычного для ребенка окружения, разрыв связей со значимыми для него людьми, потери важных предметов, игрушек, значительные изменения в семье (разводы, разъезды, ссоры, утраты, серьезное изменение финансового или социального положения) могут вызвать у детей серьезные трансформации в психике, особенно если нет умения или возможности у окружающих их важных взрослых разговаривать с ними об этом.

«Удобные» подростки

Особое внимание важно уделять подросткам. 

Родителя должно насторожить резкое снижение успеваемости, подавленное настроение, отсутствие желаний или мотивов, негативное отношение к своему телу, серьезно заниженная самооценка, неадекватные вспышки агрессии, стремление к бродяжничеству, непродуктивные увлечения, отсутствие друзей при полном нежелании дружить.

Угрюмый и подавленный подросток без друзей, много молчащий и замкнутый может быть даже удобен некоторым родителям, хотя именно он должен вызывать наибольшее беспокойство. Подростковая депрессия опасна, и такой ребенок однозначно нуждается в помощи психолога.

Страдать дальше?

В задачи детского психолога входит помочь не только детям, но и родителям — создать хорошую и адекватную детско-родительскую пару или триаду. Детская психологическая травма прорабатывается значительно быстрее, чем травма, отложенная до взрослых времен, которая потом «обрастает» еще самыми разными конструкциями из психологических защит. К тому же ребенок, вовремя не получивший помощь и защиту, часто бессознательно воспроизводит, повторяет похожие события для того, чтобы появилась возможность как-то по-другому отреагировать на травматическую прежде ситуацию. И часто без посторонней помощи невозможно получить новый, нетравматический опыт именно потому, что часто ребенок и его родитель не всегда осознают, что же именно причиняло ребенку страдания и как выйти из ситуации повторяемости и прекратить страдания.

Поэтому обращение за консультацией — просто возможность ребенка и родителя получить профессиональную помощь в области, которая, возможно, и кажется весьма знакомой, но на самом деле является полем профессиональной деятельности психолога. Этот специалист обладает не только теоретическими знаниями, в том числе в возрастной психологии, изучающей особенности развития ребенка, но и практическими навыками, методиками, способами диагностики и специальной помощи.

Как правильно отказать ребенку

Родителям в процессе воспитания ребенка приходится самим очень многому учиться. Они овладевают знаниями, как правильно кормить малыша, какие игрушки ему покупать, какие книжки читать и, конечно же,  как правильно с ним общаться.  Целью любого общения является обмен информацией. Взрослый сообщает малышу некие сведения (об окружающем мире, правилах поведения, личной гигиене), а малыш их усваивает и руководствуется  в своей повседневной жизни.

Любое поведение ребенка ориентировано на одобрение или порицание взрослого человека. Чаще всего эмоциональная реакция взрослого является той лакмусовой бумажкой, которая выявляет правильность или ошибочность того или иного детского действия. И если с одобрением детского поступка (действия) проблем не возникает, то осуждение взрослых  или запрет  не всегда приводит к ожидаемым взрослыми результатам. Большинству родителей знакомы ситуации, когда говоришь ребенку, что  нельзя ходить по лужам, а кроха в ответ еще охотнее начинает шлепать ножками по воде. Или в ответ на «нельзя трогать нож» детская ручка так и норовит поудобнее  схватиться за этот острый прибор.

Как же выстроить общение с ребенком, чтобы каждое «нельзя» им было услышано, понято и принято, как регламент для дальнейшего действия? Существует несколько приемов, которые позволят  добиться полного взаимопонимания взрослого и ребенка в этом вопросе:

 - Не злоупотребляйте словом «нет». Это значит, не говорите его постоянно, по любому поводу. «Нет» - слово исключительное. При постоянном произношении оно обесценивается и теряет свой смысл. Частыми запретами ребенок может быть дезориентирован и не знать, как же все-таки ему надо поступать в конкретной ситуации. Либо может перестать должным образом их придерживаться. Поэтому чем реже звучит «нет», тем оно действеннее. А это значит, что надо стараться, по возможности, уменьшить количество источников, подвергающихся запрету. Убрать из поля зрения ребенка режущие предметы, электрические приборы, вставить заглушки в розетки.  Чаще  заменять «нет» на «можно». Например, не стоит говорить «нельзя собаку дергать за уши», лучше сказать «давай собачку погладим по спинке, ей будет очень приятно».

 - Если сказано «нет», то оно сказано однажды и навсегда. Запрещайте ребенку только то, что нельзя  ему разрешить. В противном случае теряется смысл запрета. Например, если Вы говорите ребенку, что нельзя кушать перед телевизором. Значит, этот запрет становится постоянным правилом, соблюдать которое надо неукоснительно, а не сегодня и,  может быть,  еще завтра, а послезавтра жизнь войдет в прежнюю колею, и ребенок спокойно будет смотреть любимые передачи с тарелкой в руке.

 - Объясняйте свой запрет ребенку, доступным для его понимания языком.  Не говорите только «нет».  Объясняйте причины своего запрета: «Это делать нельзя,  потому что это связано с его безопасностью, здоровьем и т.д. Ребенок должен осознать всю обоснованность и важность ваших доводов. Малыш должен усвоить, что взрослые говорят «нет» не из-за сиюминутного каприза, а заботясь о его сохранности и благополучии.

 - Произносите «нет»  уверенным нейтральным тоном.  Его ребенок примет без лишних волнений. Если Вы запрещаете что-то рассерженно, малыш относит такую интонацию на свой счет.  Он думает, что вы им недовольны, поскольку он провинился.
Если говорите «нет» игриво, серьезность такого запрета не воспринимается ребенком. Он думает, что вы шутите. Соответственно и прислушиваться к нему ребенок не будет.

- Хвалите ребенка за послушание. Малышу необходимо одобрение «правильному» поведению. Он должен сознавать, что своим послушанием он Вас приятно  радует.

- В запретах мнение всех членов семьи должно быть единым. В противном случае ребенок  быстро сообразит, что если мама не разрешает, то бабушка всегда пожалеет и разрешит. Значит, надо идти за желанным к бабушке.

С помощью системы запретов/ разрешений Вы  корректируете курс развития личности ребенка. Всегда будьте для маленького человечка другом и мудрым наставником, готовым на конструктивный диалог.  Заинтересовывайте ребенка в соблюдении правил,  установленных как в обществе, так  и в Вашей семье.  При этом всегда уважайте право ребенка на собственную позицию, на наличие собственных интересов и увлечений. 

Психологическая зрелость.

Мы достигаем так называемой психологической зрелости, когда оказываемся в состоянии контролировать свои желания и чувства. Мы знаем, что хотя с возрастом человек обычно приобретает больше опыта и лучше разбирается в жизни, но все-таки психика его далеко не всегда развивается столь же успешно. Недаром старая поговорка предупреждает: «Хоть овца и блеет звонко, но похожа на ягненка». Повзрослев физически, мы можем оставаться младенцами в психологическом отношении. 

К сожалению, многие из нас одинаково реагируют на свои разочарования и поражения и в 20, и в 30 лет. Правда, достигнув зрелого возраста, мы больше не плачем по пустякам, но все равно ведем себя так, словно вот-вот «расклеимся». 

Посмотрите на себя: многие из нас, хотя мы уже совершенно взрослые и самостоятельные люди, сердятся на замечания и требования своих пожилых родителей точно так же, как в детстве и отрочестве. Еще чаще у людей сохраняется склонность к инфантильным реакциям не только в общении с родителями, но и с окружающими нас ав­торитетными людьми. Преподаватели, полицейские, судья, даже работодатели — все могут заставить нас вновь почувствовать себя детьми. И если они критикуют нас, мы переживаем те же эмоции, что и в детстве, когда получали подзатыльники. Некоторые из нас, сталкиваясь с этими людьми, по-прежнему испытывают нечто похожее на страх. 

Не только страх, но и все другие психические реакции, возникшие в детстве, могут сохраняться неизменными во взрослой жизни. Одни, например, по-прежнему жаждут похвал от окружающих, другие остаются капризными, лишенными самостоятельности и чувства реальности, эгоцентричными, как в младенчестве. Короче, само но себе физиологическое развитие никак не гарантирует тех изменений психики, которые совершенно необходимы человеку, чтобы не остаться «маленьким» в такой исключительно важной сфере нашей жизни, как чувства, желания, эмоции. 

Теперь, когда нам ясно все это, мы любой ценой стараемся сделать так, чтобы наши дети достигли полной психологической зрелости. Добиться этого непросто, поскольку тут имеется тесная связь со всеми сторонами отношений родителей с детьми. В сущности, любые наши поступки оказывают влияние на их развитие. Вообще мы сможем помочь психическому развитию наших, детей, если постоянно будем помнить о следующих семи пунктах: 

1. НАША собственная ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ зрелость — здесь наиважнейший фактор. Если, например, сами мы будем реагировать капризом на каприз ребенка, то не покажем ему примера, которому стоит подражать. 

2. Неправильный подход к ребенку при формировании определенных жизненных навыков (питание, сон и так далее) неизменно увеличивает трудности развития по многим причинам, о которых вы можете прочитать в соответствующих статьях нашей книги. 

3. Насколько хватает наших сил, нужно стараться, чтобы ребенок охотно переходил от одной стадии развития к другой, расставаясь с некоторыми привычками, характерными для предыдущего этапа. Сосание, например, неизбежно в первые 9 месяцев жизни, но, когда малыш начинает пить из чашки, эта привычка должна у него пропасть. Вполне естественно, что с каждым годом дети должны, все меньше и меньше падать и ушибаться. Иными словами, мы обязаны стараться не мешать, пусть даже невольно, развитию детей и не забывать, что ребенок — это растущий организм. Можно также добавить, что столь же опасно считать его более взрослым, чем он есть на самом деле. 

4. Мы никогда не бываем УДОВЛЕТВОРЕНЫ развитием наших детей. Многие из нас — очень многие — полагают, будто ребята взрослеют только потому, что им объяснили, что они должны делать, а когда дети не оправдывают наши надежды, мы сердимся, раздражаемся и повторяем наш урок с большей строгостью. Но даже если ребенок после такого урока и проявит большую психическую зрелость, у нас нет никаких оснований; считать, что он действительно ЧУВСТВУЕТ себя повзрослевшим. На самом деле мы можем стимулировать развитие наших детей только одобрением и подбадриванием, то есть мы должны меньше требовать от них чего бы то ни было и всеми силами стараться вызвать у них самих желание расти. 

Приведем пример. Мы хотим, чтобы наш ребенок делился своими игрушками с другими своими однолетками. Если мы решительно потребуем от него этого, он, конечно, послушается нас, но будет настолько обижен, что наш нажим окажется совершенно бесполезным. Если же, напротив, без всякого принуждения позволить ребенку осознать, какую радость принесет ему его великодушие, спустя некоторое время он сам захочет поделиться с другими своими игрушками. 

5. Ребенок может развиваться психически, только если у него имеется возможность все лучше и лучше познавать самого себя. Если он все время находится под строгим наблюдением, исключительно в обществе взрослых, это окружение мало в чем поможет ему. Малыш может казаться развитым не по возрасту, но на самом деле оставаться рбенком. Он сможет познать самого себя, только если у него появится немало возможностей проявить себя. Это значит, мы должны во многих случаях позволить нашим детям самим таскать каштаны из огня. Представьте, например, что Джеффри, которому 2,5 года, хочет забраться на какую-то горку, но вы, считая это опас­ным, не позволяете ему. Поступая так, вы не только передаете ему свой собственный страх, но и мешаете почувствовать собственные способности и резервы. А если он не осознает их, как можно ожидать, что он проявит бесстрашие в других ситуациях, какие ждут его впереди? 

6. Любить своих детей и в то же время ЛЮБИТЬ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ — это самое лучшее, что мы можем сделать, чтобы стимулировать психическое развитие детей. Любить — значит принимать, одобрять, желать мирного сосуществования. Хотя уверенность детей в себе зависит в основном от нашей любви, они должны понять, что эта любовь не является их исключительной собственностью. Слишком часто мы допускаем ошибки, позволяя ребенку думать, будто вся наша любовь без ограничения принадлежит только ему одному. Если малыш будет понимать, что наша любовь к нему — это лишь часть общей любви, какую мы питаем и ко многим другим людям, у него появится значительно больше желания не оставаться навсегда ребенком. 

Одно из самых главных отличий ПСИХОЛОГИЧЕСКИ зрелого человека состоит в способности от чего-то отказаться. Никому не бывает приятно услышать отказ в чем-либо, и все же такое приходится пережить каждому. Жизнь будет гораздо проще, если мы научимся отказываться. Несомненно, это самый трудный урок, какой она дает нам. Поэтому мы не можем рассчитывать, что дети освоят его в одночасье. По многим аспектам мы и сами, уже будучи взрослыми, все еще с трудом Преодолеваем этот барьер, и если не плачем, то это вовсе не означает, что нам не больно. 

В возрасте между 3,5 и 4 годами дети, как правило, почти все свои разговоры начинают со слова «хочу». Одна из наших родительских обязанностей — объяснить ребенку, как важно научиться отказываться от чего-либо или откладывать на какой-то срок исполнение желания. Самое опасное здесь — слишком рано достичь цели. Мы довольно легко отвечаем отказом на многие преувеличенные запросы ребенка. Но важно делать это так, чтобы малыш понял, ПОЧЕМУ мы отказываем, и принял это спокойно и осознанно. Мы должны также сами понять, как помочь ему в этом. 

Какую степень психологической зрелости мы можем ожидать к 6 годам жизни нашего ребенка? Очевидно, весьма небольшую. Определенное психологическое развитие, несомненно, должно у него быть, но мы оказались бы безумцами, если бы думали, будто ребенок может стать за это время вполне зрелым человеком. Мы можем ожидать, например, что в 6 лет наш ребенок не так часто будет пускаться в слезы, как в 2 года, и окажется гораздо общительнее, чем прежде. Есть немало других моментов, которые нужно учитывать. И все же ребенок в этом возрасте в основном еще недостаточно развит психически. Наша задача состоит в том, чтобы заложить фундамент будущего здания, а сделать это мы сумеем только в том случае, если будем более требовательны к себе, чем к ребенку. 

Право на нежелание.

– Мама!
– Что?
– Не хочу!
Трехлетний Мише топает ногой. Мама хватается за мгновенно заболевшие виски и тихо спрашивает:
– Миша, чего ты не хочешь?
Но у Моши нет ответа. Он не хочет, и всё.

Все они рано или поздно туда приходят. Они топают ногами, мотают головой, отталкивают поданную ложку или протянутый стакан. Двухлетняя Муся как-то разрыдалась, еще не проснувшись и даже толком не открыв глаза. На вопрос – что случилось, ответила, не переставая плакать:

– Я не хочу то, которое папа сейчас достает из шкафа!

Папа в тот момент доставал из шкафа, кажется, сапожный крем.

Пессимисты называют это кризисом, оптимисты – этапом, опытные родители знают, что когда-нибудь это пройдет, а бабушки уже поняли, что это не проходит никогда. Милая крошка, с которой было так легко поладить, превращается в капризного тирана.

– Ему невозможно ничего предложить! – жалуются родители. – Он ничего не хочет!

Это не совсем верно. «Он», на самом деле, хочет: он хочет не хотеть. А еще он хочет, чтобы мы признали за ним это право.

Так называемый «кризис трехлетнего возраста» – начало формирования личности маленького человека. До того он живет в симбиозе: его потребности, желания и эмоции неотделимы от мира взрослых и составляют для ребенка всю его суть. А в два-три года человек начинает ощущать себя самого. Не только свои желания, переживания и удовольствия, но и то зерно, которое скрывается под ними: будущую личность. Если первый, младенческий, этап развития можно определить как «я хочу», то следующий за ним период – «я есть».

Для того, чтобы впоследствии от души насладиться своим «я», человечку нужно сперва его сформировать. Понять, в чем заключаются его особенности и свойства, определить, где лежат его границы, увидеть, для чего оно нужно вообще. Процесс формирования длится все детские годы, а начинается в те самые невыносимые три. И если до того мир взрослых служил ребенку для стимуляции и удовлетворения потребностей, то теперь он становится тем полем, относительно которого начинающий человечек пытается себя определить.

Но почему, недоумевают усталые от бесконечных споров родители, нужно определять себя именно через «не хочу»? Есть же столько прекрасных вещей, которые можно хотеть – для чего начинать именно с «нет»?

«Нет» – это первый, начальный этап любого творчества. Новое не может быть создано совсем из ничего: для того, чтобы придумать что-то, до сих пор не существовавшее, приходится для начала понять, чем оно НЕ является. Маленький человек начинает определять себя, «отталкиваясь» от родителей. Первое осознание: я – не мама. Второе осознание: я – не кто-то из тех, кто вокруг меня. Я другой. Ура. Я есть.

Чтобы закрепить материал, приходится скандалить. Допустим, мама предлагает Давиду надеть штаны. Пойти на поводу у мамы – значит, продолжить оставаться мамой, то есть быть неотделимым от нее. А вот сказать «не хочу!» – это сделать шаг в сторону Давида. Неважно, хочет ли сам Давид надевать штаны. Он вообще не думает о штанах и с трудом их замечает. Он занят определением себя, отличного от мамы. Если мама говорит «штаны», значит, автоматически – не штаны! Если мама говорит «пойдем» – немедленно, с ревом, «не пойдем!».

Мамина роль в этой пьесе нелегка: ее симбиотические отношения с ребенком начинают превращаться в межличностные. Два существа, когда-то связанные одной пуповиной, постепенно становятся двумя самостоятельными личностями, ведущими полноценный диалог. Жаль, что в дороге к этому вожделенному диалогу, как в известном анекдоте, «кормить никто не обещал».

Процесс первичного отделения болезнен и нелегок для обеих сторон. Ребенок вынужден непрерывно спорить (это не доставляет удовольствия не только маме, но и ему самому), а маме приходится не только взаимодействовать с непрерывно спорящим ребенком, но и переживать, что их общая пуповина потихоньку рвется. Мамы бы часто предпочли, чтобы теплая, ласковая детка подольше оставалась в надежных родительских руках. Детки бы это тоже, возможно, предпочли – но в надежных ласковых руках невозможно построить самостоятельную личность. Приходится прилагать усилие и вырываться, чтобы сделать первые самостоятельные шаги.

* * *
Что же нужно подрастающему ребенку? Прежде всего, те же количества любви и понимания, которые изливались на малыша. И которые неожиданно стали дополнительной задачей для родителей – ведь нерассуждающе любить гораздо проще тех, кто сам не рассуждает. А маме трехлетнего человека приходится принять, что вчерашняя сговорчивая крошка сегодня подросла и больше не может соглашаться на все, что ей предлагают. Не «не хочет», не «не умеет», а именно «не может», как не может влезть в свой прошлогодний пушистый комбинезон.

Помимо понимания и любви нужна свобода выбора. До сих пор за него все решали родители, ориентируясь на своё усмотрение в сочетании с детской реакцией («тихо – значит, вкусно»). Но для формирования личности ребенку надо что-нибудь решать самостоятельно. Причем решать не иллюзорно, под снисходительную родительскую улыбку («чего ты хочешь на завтрак, зайка – хлопья или кашку?»), а на самом деле, влияя своим решением на собственную жизнь и жизнь семьи. Участившиеся споры и скандалы с ребенком – симптом его начавшегося взросления. Значит, пришло время определить ту сферу, в которой ребенок будет сам принимать решения. И не только определить, но и честно отдать ему на откуп.

Что именно туда войдет, зависит от интересов и характеров детей. Кому-то понравится самому выбирать одежду, кто-то с удовольствием будет решать, идем ли мы гулять в выходной, а кто-то захочет сам определять время завтрака и обеда. Важны тут не конкретные темы, а наша честность: мы готовы согласиться с решением, каким бы оно ни оказалось. Не хочешь идти гулять – остаемся дома. Выбрал для похода в садик резиновые сапоги, вельветовые брюки и плащ-палатку – оделся и пошел. Это в тридцать лет «в таком виде по улице ходить нельзя». В три года – можно. Особенно если накануне лучший друг явился в шортах, ластах и с ведром на голове.

Одновременно встает вопрос границ. Да, ребенок сам решил, что сегодня он идет гулять в купальнике и панамке. Но на улице минус двадцать восемь! И что, отправить его в таком виде? Нет, конечно. Родители дают ребенку свободу, не отпуская его при этом в неконтролируемый полет, а стоя рядом и обучая пользоваться новой для него свободой.

Быть самостоятельным не так уж просто. Приходится брать в расчет массу мелких деталей – погоду, безопасность, минимальные приличия (пойти к соседям голым все-таки нельзя), ситуацию (гуляя с папой, можно залезть на дерево, а вот гуляя с бабушкой, лучше не надо). Кроме того, принятие решений влечет за собой ответственность за результат. Ты решил не идти гулять – мы проводим тихий домашний день. Но если под вечер тебе захотелось пойти в парк два часа назад, этого уже никак не исправить. Приходится страдать.

Главное для мамы в этот момент – удержаться и не сказать «если бы ты меня послушал, все бы было хорошо». Ребенку не настолько нужно в парк, ему нужнее тот заряд самостоятельности, который он получил, оставшись дома. А то, что сам он оказался не в восторге от результата – побочное явление не слишком удачно принятого решения. Это не страшно и часто бывает во взрослой жизни. Роль родителя в данном случае – поддержать ребенка, пожалеть, что так получилось, и… дать ему возможность в следующий раз снова решить, куда идем. Не для того, чтобы он научился на собственных ошибках, а чтобы эта возможность у него по-прежнему была.

Как бы ни хотелось маме самой достать тарелку, самой выложить рис из кастрюли, самой подмести пол от просыпавшегося риса, самой взять вилку, самой поставить на место упавший стакан с приборами и самой, наконец, поесть – придется оставить все это на усмотрение того, кому так нужно просыпать рис, чтобы утвердить свою самостоятельную личность. Более того, личность придется все время поддерживать в ее полезных начинаниях. Все, что она делает удачно, стоит немедленно отметить, все, что ей пока не удается – отметить как уже продвинувшееся на пути к успеху. Ребенок должен чувствовать, что его самостоятельность – радость и гордость для родителей, что он прав в своих попытках завоевать себе щит, меч и ведро на голове.

Трехлетке не нужно «вообще уйти», ему нужно уйти на два шага от мамы. Именно от мамы и именно на два шага. Чтобы после этого мама искренне восхитилась, какой он уже независимый от нее – и этим восхищением закрепила его уверенность, что обретенная самостоятельность не лишает ни близости, ни любви.

* * *
Детская свобода жестко замкнута в рамки естественных возрастных ограничений – но внутри этих рамок должна быть максимально приближена к детской потребности в ней. Чтобы определить масштабы этой потребности, стоит проследить, в каких сферах ребенок особенно яростно спорит и добивается своего. Именно там ему особенно нужен хотя бы минимальный уровень свободы – и именно эта свобода ощутимо снизит общий напряженный фон.

(Если ребенок яростно спорит и скандалит вообще по любому поводу, без явных предпочтений, значит, и уровень свободы нужен в целом, неважно, с чего именно начать).

Но, помимо собственных желаний и базисных ограничений, ребенку приходится учитывать еще одну переменную: родительский характер. Самостоятельность, свобода – все это хорошо, но родитель – тоже человек, и от его душевного состояния развитие ребенка зависит больше, чем от чего бы то ни было еще. Если маме делается дурно при мысли, что трехлетний авантюрист отправится к соседям в майке и шортах, не подходящих по цветам, значит, самостоятельность этого конкретного авантюриста лежит не в сфере выбора одежды, даже если сфера выбора одежды ему лично так важна. Если бабушка готова слечь с инфарктом, когда Йони обедает мороженым, а не супом, тефтелями и компотом, стало быть, Йони придется развивать личность выбором чего-то другого, не еды. (Или еды, но не при бабушке). Родитель должен быть внутренне согласен с тем уровнем свободы, который он предлагает ребенку. В ином случае, его целью будет не столько дать человечку развиваться, сколько доказать, что принимать решения человечек сам пока не может. А это только усилит желание ребенка «взять свое» и недовольство обеих сторон друг другом.

* * *
Строго говоря, ужасный кризис трехлетнего возраста – не совсем кризис и даже не этап. Это первый шаг маленького человека к тому, чтобы стать большим. Дальше таких шагов будет много, с годами все больше, отчасти они будут пройдены безболезненно, отчасти – с криками и скандалом, какие-то из них в результате не будут пройдены вообще. Взрослые люди здорово отличаются друг от друга уровнем внутреннего развития. А начинается все в тот момент, когда смешной упитанный малыш топает толстой ножкой, строит страшную рожицу и заявляет:

– Не хочу!

Это, на самом деле, праздник: младенец становится самостоятельной личностью. Точнее, пытается стать. Но праздновать его родителям приходится на бегу, правой рукой страхуя новоиспеченную личность, чтобы она самостоятельно не улетела с пятого этажа, левой прижимая компресс от головной боли к собственному лбу. А вчерашний младенец надел на ноги ласты, на голову – ведро, шествует по лестнице задом наперед и совершенно счастлив. Ведь самое большое счастье – когда тебя поняли, наконец.