"МЫ ДАЕМ НЕ ТО, ЧТО НАДО РЕБЕНКУ" статья Юлии Гиппенрейтер

Ребенок – сложная креатура 

Заботы родителей концентрируются вокруг того, как воспитать ребенка. Мы с Алексеем Николаевичем Рудаковым (профессор математики, супруг Ю.Б. Гиппенрейтер – Прим. ред.) тоже в последние годы профессионально этим занялись. Но в этом деле нельзя быть профессионалом, совсем. Потому что воспитывать ребенка – это душевный труд и искусство, я не побоюсь этого сказать. Поэтому, когда доводится встречаться с родителями, то мне совсем не хочется поучать, да я и сама не люблю, когда меня учат, как делать. 

Я думаю, что вообще поучение – это плохое существительное, особенно в отношении того, как воспитывать ребенка. О воспитании стоит думать, мыслями о нем нужно делиться, их нужно обсуждать. 

Предлагаю вместе подумать над этой очень сложной и почетной миссией – воспитывать детей. Я знаю уже по опыту и встреч, и вопросов, которые мне задают, что дело часто упирается в простые вещи. «Как сделать так, чтобы ребенок выучил уроки, убирал игрушки, чтобы ел ложкой, а не лез пальцами в тарелку, и как избавиться от его истерик, непослушаний, как сделать так, чтобы он не грубил и т.д. и т.п.». 

Однозначных ответов на это нет. Ребенок – это очень сложная креатура, а родитель тем более. Когда взаимодействуют ребенок и родитель, и еще бабушки, то получается сложная система, в которой закручиваются мысли, установки, эмоции, привычки. Причем установки иногда бывают неправильные и вредящие, отсутствует знание, понимание друг друга. 

Как сделать так, чтобы ребенок хотел учиться? Да никак, не заставить. Как нельзя заставить любить. Поэтому давайте вначале поговорим о более общих вещах. Существуют кардинальные принципы, или кардинальные знания, которыми мне бы хотелось поделиться. 
Не различая игру и труд 

Начать надо с того, каким человеком вы хотите, чтобы вырос ваш ребенок. Конечно, у каждого есть в уме ответ: счастливым и успешным. А что значит успешным? Тут есть некоторая неопределенность. Успешный человек – это какой? 

В наше время принято считать, что успех – это чтобы деньги были. Но богатые тоже плачут, и человек может стать успешным в материальном смысле, а будет ли у него благополучная жизнь эмоциональная, то есть хорошая семья, хорошее настроение? Не факт. Так что «счастливость» очень важна: а может быть счастливый человек не очень высоко социально или финансово взобравшийся? Может. И тут приходится думать, на какие педали надо нажимать в воспитании ребенка, чтобы он вырос счастливым. 

Мне бы хотелось начать с конца – с успешных, счастливых взрослых. Примерно полвека тому назад такие успешные, счастливые взрослые были исследованы психологом Маслоу. В результате обнаружилось несколько неожиданных вещей. Маслоу стал исследовать особенных людей среди своих знакомых, а также по биографиям и литературе. Особенность его исследуемых состояла в том, что они очень хорошо жили. В каком-то интуитивном смысле, они получали удовлетворение от жизни. Не просто удовольствие, ведь удовольствие бывает очень примитивным: напился, лег спать – тоже своего рода удовольствие. 

Удовлетворенность была другого рода – исследуемые люди очень любили жить и работать в избранной ими профессии или области, получали удовольствие от жизни. Мне тут вспоминаются строки Пастернака: «Живым, живым и только, Живым и только, до конца». Маслоу заметил, что по этому параметру, когда человек, активно живущий, бросается в глаза, присутствует целый комплекс других свойств. 

Эти люди – оптимисты. Они доброжелательны – когда человек живой, то он не злой и не завистливый, они очень хорошо общаются, у них, в общем, не очень большой круг друзей, но верных, они хорошо дружат, и с ними хорошо дружат, общаются, они любят глубоко и их глубоко любят в семейных отношениях, или в романтических отношениях. 

Когда они работают, они как будто играют, они не различают труд и игру. Трудясь, они играют, играя, они трудятся. У них очень хорошая самооценка, не завышенная, они не выдающиеся такие, не стоящие над другими людьми, но относятся к себе уважительно. Хотелось бы вам так жить? Мне бы очень хотелось. А хотели бы вы, чтобы таким ребенок вырос? Безусловно. 
За пятерки – рубль, за двойки – плетка.

Хорошая новость состоит в том, что дети рождаются с таким потенциалом. В детей заложен потенциал не только психофизиологический в виде определенной массы мозга. У детей есть жизненная сила, творческая сила. Я напомню вам очень часто произносимые слова Толстого, что ребенок от пятилетнего до меня проходит один шаг, от года до пяти лет он проходит огромное расстояние. А от рождения до года ребенок пересекает бездну. Жизненная сила движет развитием ребенка, но почему-то мы это принимаем как должное: уже берет предметы, уже улыбнулся, уже издает звуки, уже встал, уже пошел, уже начал говорить. 

И вот если нарисовать кривую развития человека, то вначале она круто идет вверх, потом замедляется, и вот мы – взрослые, – останавливается ли она где-то? Может, она даже падает вниз. 

Быть живым – это не останавливаться и тем более не падать. Для того, чтобы кривая жизни росла вверх и во взрослом возрасте, нужно в самом начале поддерживать живые силы ребенка. Давать ему свободу развиться. 

Здесь начинается трудность – что значит свободу? Сразу начинается воспитательная нотка: «что хочет, то и делает». Поэтому не надо так ставить вопрос. Ребенок много хочет, он лезет во все щели, всё потрогать, всё взять в рот, рот – это очень важный орган познания. Ребенок хочет всюду залезть, отовсюду, ну не упасть, но по крайней мере испытать свои силы, залезть и слезть, может быть, неловко, что-то сломать, что-то разбить, что-то бросить, в чём-то испачкаться, залезть в лужу и так далее. В этих пробах, в этих всех стремлениях он развивается, они необходимы. 

Самое печальное, что это может угасать. Угасает любознательность, если ребенку говорят не задавать глупых вопросов: вырастешь – узнаешь. Еще можно говорить: хватит тебе дурацкими делами заниматься, вот ты бы лучше… 

Наше участие в развитии ребенка, в росте его любознательности, может гасить стремление ребенка к развитию. Мы даем не то, что ребенку сейчас надо. Может быть, что-то от него требуем. Когда ребенок проявляет сопротивление, мы его тоже гасим. Это по-настоящему ужасно – гасить сопротивление человека. 

Родители часто спрашивают, как я отношусь к наказаниям. Наказание возникает, когда я, родитель, хочу одного, а ребенок хочет другого, и я хочу его продавить. Если не делаешь по моей воле, то я тебя накажу или подкормлю: за пятерки – рубль, за двойки – плетка. 

К детскому саморазвитию нужно относиться очень внимательно. Сейчас стали распространяться методики раннего развития, раннего чтения, ранней подготовки к школе. Но дети должны до школы играть! Те взрослые, о которых я говорила в начале, Маслоу их назвал самоактуализанты, – они играют всю жизнь. 

Один из самоактуализантов (судя по его биографии), Ричард Фейнман – физик и лауреат Нобелевской премии. Я в своей книжке описываю, как отец Фейнмана, простой торговец рабочей одеждой, воспитывал будущего лауреата. Он ходил с ребенком на прогулку и спрашивал: как ты думаешь, почему птицы чистят перышки? Ричард отвечает – они поправляют перышки после полета. Отец говорит – смотри, те, которые прилетели, и те, которые сидели, выправляют перышки. Да, говорит Фейнман, моя версия неверна. 

Таким образом отец воспитывал в сыне любознательность. Когда Ричард Фейнман чуть-чуть подрос, он опутывал свой дом проводами, делая электрические цепи, и устраивал всякие там звонки, последовательные и параллельные соединения лампочек, и потом стал чинить магнитофоны в своей округе, в 12 лет. Уже взрослый физик рассказывает о своем детстве: «Я всё время играл, мне было очень интересно всё вокруг, например, почему из крана идет вода. Я думал, по какой кривой, почему там кривая – не знаю, и я стал ее вычислять, наверняка она уже давно вычислена, но какое это имело значение!» 

Когда Фейнман стал молодым ученым, он работал над проектом атомной бомбы, и вот настал такой период, когда голова ему показалась пустой. «Я подумал: наверное, я уже выдохся, – вспоминал ученый потом. – В этот момент в кафе, где я сидел, какой-то студент кинул тарелку другому, и она крутится и качается у него на пальце, а то, что она крутится и с какой скоростью, видно было, потому что на дне ее был рисунок. И я заметил, что крутится она быстрее раза в 2, чем качается. Интересно, какое соотношение между вращением и колебанием. 

Стал думать, что-то вычислил, поделился с профессором, крупным физиком. Тот говорит: да, интересное соображение, а к чему тебе это? Это просто так, из интереса, отвечаю я. Тот пожал плечами. Но на меня это не произвело впечатления, я стал думать и применять это вращение и колебание при работе с атомами». 

В результате Фейнман сделал крупное открытие, за которое получил Нобелевскую премию. А началось с тарелки, которую студент бросил в кафе. Эта реакция – детское восприятие, которое сохранилось у физика. Он не замедлился в своей живости. 
Дайте ребенку повозиться самому 

Давайте вернемся к нашим детям. Чем мы можем им помочь, чтобы не замедлять их живость. Над этим ведь думали очень многие талантливые педагоги, например, Мария Монтессори. Монтессори говорила: не вмешивайтесь, ребенок чем-то занимается, дайте ему это делать, не перехватывайте у него ничего, никакое действие, ни завязывание шнурков, ни карабканье на стульчик. Не подсказывайте ему, не критикуйте, эти поправки убивают желание что-то делать. Дайте ребенку повозиться самому. Должно быть огромное уважение к ребенку, к его пробам, к его усилиям. 

Наш знакомый математик вел кружок с дошкольниками и задал им вопрос: чего больше в мире, четырехугольников, квадратов или прямоугольников? Понятно, что четырехугольников больше, прямоугольников меньше, а квадратов еще меньше. Ребята 4-5 лет все хором сказали, что квадратов больше. Педагог поухмылялся, дал им время подумать и оставил в покое. Через полтора года, в возрасте 6-ти лет его сын (он посещал кружок) сказал: «Пап, мы тогда неверно ответили, четырехугольников больше». Вопросы важнее ответов. Не торопитесь давать ответы, не торопитесь за ребенка ничего делать. 
Не надо воспитывать ребенка 

Дети и родители в обучении, если мы говорим о школах, страдают от отсутствия мотивации. Дети не хотят учиться, и не понимают. Многое не понимается, а выучивается. Вы по себе знаете – когда читаешь книгу, не хочется ее запомнить наизусть. Нам важно схватить суть, по-своему прожить и пережить. Этого школа не дает, школа требует учить от сих до сих параграф. 

Вы не можете понять за ребенка физику или математику, а из детского непонимания часто растет неприятие точных наук. Я наблюдала мальчика, который, сидя в ванне, проник в тайну умножения: «Ой! Я понял, что умножение и сложение – это одно и то же. Вот три клеточки и под ними три клеточки, это всё равно, что я три и три сложил, или я три по два раза!» – для него это было полное открытие. 

Что же происходит с детьми и родителями, когда ребенок не понимает задачу? Начинается: как же ты не можешь, читай еще раз, вот вопрос видишь, запиши вопрос, еще надо записать. Хорошо, сам думай, – а он не знает, как думать. Если возникает непонимание и ситуация выучивания текста вместо проникания в суть – это же неправильно, это неинтересно, от этого страдает самооценка, ведь мама и папа сердятся, а я балбес. Как результат: я не хочу этим заниматься, мне это не интересно, я этого не буду. 

Как здесь помогать ребенку? Наблюдать, где он не понимает, и что он понимает. Нам рассказывали, что очень трудно учить было арифметике в школе для взрослых в Узбекистане, а когда ученики арбузами торговали, то они всё правильно складывали. Значит, когда ребенок не понимает чего-то, надо исходить из его практических понятных вещей, которые ему интересны. И там он всё сложит, всё поймет. Так можно помогать ребенку, не поучая его, не по-школьному. 

Если речь идет о школе, там методы образования механические – учебник и экзамен. Мотивация пропадает не только от непонимания, а от «надо». Общая беда родителей, когда стремление подменяется долгом. 

Жизнь начинается с желания, желание пропадает – жизнь пропадает. Надо быть союзником в желаниях ребенка. Приведу в пример маму 12-летней девочки. Девочка не хочет учиться и ходить в школу, уроки делает со скандалами, только когда мама приходит с работы. Мама пошла на радикальное решение – оставила ее в покое. Девочка продержалась пол-недели. Даже неделю она не выдержала. А мама сказала: всё, стоп, я к твоим школьным делам не подхожу, не проверяю тетради, это только твое дело. Прошел, как она рассказывала, примерно месяц, и вопрос закрылся. Но неделю маму корежило, что нельзя подойти и спросить. 

Получается, начиная с возраста, когда ребенок карабкается на стульчик, ребенок слышит – а давай я тебя подсажу. Дальше в школе родители продолжают контролировать, а если нет, то они ребенка раскритикуют. Если дети не будут слушаться, то мы их накажем, а если они будут слушаться, то станут скучными и безынициативными. Послушный ребенок может окончить школу с золотой медалью, но ему неинтересно жить. Тот счастливый, успешный человек, которого мы в начале нарисовали, не получится. Хотя мама или папа очень ответственно подходили к своим воспитательным функциям. Поэтому я иногда говорю, что не надо воспитывать ребенка. 

Юлия Гиппенрейтер.

Вайолет Оклендер "Окна в мир ребенка. Руководство по детской психотерапии".

Представляем выдержки из книги  Вайолет Оклендер "Окна в мир ребенка. Руководство по детской психотерапии".

"Я отношусь к фантазиям ребенка серьезно, считая их выражением его чувств. Поскольку другие люди, как правило, не слышат, не понимают или не принимают его чувств, так же поступает и он сам. Он не принимает себя и вынужден прибегать к фантазиям и последующей лжи. Поэтому в таких случаях необходимо ориентироваться скорее на чувства ребенка, чем на его поведение, начинать узнавать его, слушать, понимать и принимать. В чувствах ребенка его истинная суть. Через отражение своих чувств в окружающих он будет начинать познавать и принимать их. Только тогда можно реально оценить, во имя чего была его ложь, т. е. поведение, которое ребенок использует для выживания. Дети сооружают мир фантазий, потому что они обнаруживают, что в их реальном мире им трудно жить. Когда я работаю с таким ребенком, я побуждаю его описывать мне его фантастические образы и представления и даже разрабатывать их так, чтобы я могла понять его внутренний мир. У детей бывает множество фантастических представлений о событиях, которые в действительности никогда не происходили. Тем не менее, они вполне реальны для этих детей, но дети часто скрывают их, что иногда приводит к необъяснимым поступкам. Такие образные фантазии, реальные для ребенка, нередко способствуют возникновению чувства тревоги и страха. Эти чувства должны проявиться, чтобы можно было с ними работать и избавиться от них."

"Другой шестилетний мальчик использовал преимущественно черную краску. Справа, ближе к краю, было небольшое кольцо яркого цвета. Он сказал: «Это нефть и вода. Нефть попадает сюда, а туда попадает вода из океана» (показывая на цветное кольцо). Я предложила ему провести беседу нефти с океанской водой. Он сказал от имени нефти: «Не приближайся ко мне. Я отравлю тебя. Ты получишь всю грязь». Когда я позже спросила его, напоминают ли чем-то нефть и вода его чувства, он сказал: «Эта нефть — тогда, когда я сержусь! Не подходите ко мне, когда я разгневан!». У этого мальчика были по всему телу корочки от расчесов и ранки, которые он наносил себе: до настоящего времени это был для него единственный способ как-то выразить свой гнев. У нас с ним было много занятий с красками и другими средствами, чтобы помочь ему выразить свой гнев, не причиняя себе вреда."

"Дети в какой-то степени сами защищают себя. Некоторые из неприятной ситуации стремятся уйти. Другие, чтобы поддержать себя и сделать свою жизнь легче и уютнее, создают фантастические образы. Некоторые играют, работают, учатся как ни в чем не бывало, игнорируя свои болезненные переживания. Некоторые защищаются, стремясь выделяться каким-то образом; такие дети стараются привлечь к себе внимание, что часто сопровождается тенденцией к усилению тех самых поведенческих проявлений, которые более всего не переносят взрослые. Дети делают всё возможное, чтобы выстоять и преодолеть трудности. Резкость в поведении детей может свидетельствовать о личностном росте. Сталкиваясь с затруднениями или нарушениями естественного функционирования, они выбирают такие варианты поведения, которые, с их точки зрения, помогут преодолеть трудности. Они могут проявлять агрессивность, враждебность, гнев, чрезмерную активность. Они могут уходить в свой собственный мир. Они могут разговаривать очень мало или вообще не разговаривать. Они могут опасаться всех и всего, а также отдельных вещей, которые затрудняют их жизнь или жизнь значимых для них людей. Они могут становиться необычно вежливыми и «хорошими». Они могут быть несносными в своих приставаниях к взрослым. Они могут мочиться в постели, обнаруживать симптомы астмы, аллергии, тики, боли в желудке, головные боли, подверженность несчастным случаям. Поступки детей, с помощью которых они пытаются удовлетворить свои потребности, бесконечно разнообразны."

"Работать со снами в состоянии и дети младшего возраста. Шестилетний Тодд часто просыпался по ночам от кошмарных снов. Я попросила его рассказать мне о них. Он сказал, что за ним все время гоняется чудовище, а иногда его преследует какая-то машина. Он воспротивился моему предложению нарисовать это чудовище, поэтому мне пришлось рисовать его самой по описанию, данному ребенком. Окончив рисунок, я попросила мальчика рассказать чудовищу, что он думает. Он воскликнул: «Хватит за мной гоняться!». Потом я предложила ему представить себе, что он разговаривает с чудовищем так, как будто это его игрушка. Он стал говорить, обращаясь к себе самому от имени чудовища: «Ты плохой, плохой мальчик! Я должен поймать тебя!». Я попросила ребенка продолжить этот разговор и рассказать, почему же он плохой мальчик. «Ты плохой. Ты стащил деньги у мамы из кошелька, а она даже об этом не знает. Ты писаешься в штаны, и об этом она тоже не знает. Ты Плохой, плохой, плохой, плохой!». Мать мальчика обратилась за психотерапевтической помощью по совету учительницы из-за нарушений его поведения в школе. Этот сон позволил обсуждать с Тоддом подавляющее его чувство вины, постоянное негодование и гнев по отношению к матери, которая совсем недавно вступила в новый брак."

"Ребенок, который говорит: «Мои родители не слышат меня. Они даже не знают, что я собой представляю»,— чувствует, что им пренебрегают. Отец, который говорит: «Откуда мне о нем знать? Он любит играть в мяч, ему больше нравится быть с друзьями, чем проводить время с нами или за домашними делами. Ему нравится музыка, он чуть что сердится...»,— не имеет ни малейшего представления о чувствах, испытываемых сыном. Некоторые родители соглашаются: «Я просто больше ее не понимаю». Дочь давно перестала выражать свои чувства родителям, свои заботы, сомнения, желания. Ее игнорировали, ей отказывали, ее так долго не замечали. Когда она пытается выразить свои мнения и чувства «здесь и сейчас», она ощущает неприятие и несогласие, даже если родители стараются вежливо слушать ее. С какого-то времени она перестала жить в соответствии с их ожиданиями, с образом, который они сформировали,—и поэтому они больше ее не понимают."

Агрессия, страх, гиперактивность, отчуждение, проблемы школы и обучения – книга будет интересна не только психологам, учителям и родителям, но и всем, кого нестерпимо влечет к изучению дебрей человеческой природы.

Корни психологической устойчивости.

Почему некоторые люди способны выстоять и даже хорошо себя чувствовать, несмотря на то, что столкнулись с препятствиями и разочарованием? Как родителю и психологу мне давно было интересно, каким образом культивировать психологическую устойчивость в детях и в самой себе.

В нашей культуре нет достаточно хорошего понимания того, что лежит в корне психологической устойчивости, в результате мы утратили знание, как помочь нашим детям стать гибкими. Когда мы осознаем, что наша задача как родителя не обязательно сделать так, чтобы у детей все получалось, но обеспечить им умение адаптироваться, если что-то идет не так, это в значительной степени меняет наш взгляд на проблему.

Открытия в нейропсихологии показали, что наше обучение и адаптация являются результатом не логики, а эмоций. Когда мы достигаем понимания тщетности, если что-то не получается, например, нас не взяли на желанную работу или не ответили на нашу любовь, нам не остается ничего больше, как чувствовать огромную грусть и разочарование. Наша лимбическая система посылает сигнал слезным железам, и из глаз начинают течь слезы. Мужчины вместо слез могут чувствовать сильное разочарование, но процессы в их организме происходят те же.

Наши слезы бывают разные: мы плачем от боли, от радости и даже от лука. Слезы, которые мы проливаем, осознавая тщетность того, что мы не можем изменить (например, проиграв или будучи отвергнутым любимым человеком), значительно отличаются от других типов слез. В реальности функция слез тщетности – это очистка организма, настолько сильная, что, когда их анализируют в лабораторных условиях и разлагают на составляющие элементы, в них обнаруживается достаточно токсинов, чтобы убить небольшого грызуна.

Уверенность в себе исходит не из понимания, что ты можешь все, а из осознания, что ты можешь пережить, если что-то получается не по-твоему. Ирония состоит в том, что наша сила проистекает из нашей уязвимости, чувствовать боль – значит быть человеком, любить, скучать. Это заставляет нас быть глубоко ранимыми, но именно эта способность чувствовать и лежит в корне нашей психологической устойчивости. Найдя свои слезы, мы находим путь к преодолению и адаптации.

Итак, каким образом мы можем помочь детям найти слезы тщетности, когда они сталкиваются с тем, что что-то идет не так, как они хотят, например, с запретом съесть еще одно печенье? Как родители мы можем взять на себя двойную роль – субъекта тщетности и субъекта утешения, показывая ребенку, что что-то не получится или нельзя сделать, в то же время утешая его по этому поводу. Ребенок может спросить: “Можно мне еще одно печенье?” и, если вы отвечаете нет, говорите это тепло и ласково. Мы не объясняем “почему”, мы только демонстрируем тщетность этой просьбы. “Нет, мама сказала: больше никакого печенья.”
Если вы начнете обсуждать, что это “испортит аппетит”, ребенок, разумеется, ответит “не испортит”, в итоге мы получим бесконечное обсуждение, целью которого является нас переубедить. Демонстрируя тщетность, мы также предлагаем утешение: “Я знаю, как ты любишь это печенье, я понимаю, что ты расстроен”, и, когда он спросит: “Значит мне можно еще одно печенье?”, вы все равно возвращаетесь к “Нет, мама сказала: больше никакого печенья”, пока не наступят слезы принятия и ребенок снова не успокоится.

Некоторые родители говорят, что это выглядит так, будто я провоцирую ребенка. Я знаю, что пока ребенок не выплачет слезы по поводу того, что он не может изменить (например, съесть еще одно печенье), покоя не будет. Он будет продолжать просить и просить печенье, будет полон фрустрации, даже будет проявлять гнев, пока его лимбическая система не распознает тщетность, и он не начнет плакать из-за печенья, которое ему не дадут. Один из родителей спросил меня: “То есть вы хотите, чтобы я позволил своему пятилетнему сыну проиграть в шахматы, чтобы укрепить его устойчивость?” Я ответила, что я предпочту, чтобы мой ребенок узнал, что он не всегда будет первым или самым умным от меня, а не от своих сверстников. Мы должны создать пространство для их разочарования и дать выплакать слезы, чтобы они могли осознать, что они могут это пережить.

Различные препятствия и тщетность часто встречаются в нашей жизни. Наша сила лежит в нашей уязвимости. В чувстве глубокой грусти при столкновении с тщетностью состоит суть адаптации и восстановления. Когда мы оплакиваем то, что никогда не произойдет, это позволяет нам открыть двери тому, что может произойти. Формируется чувство психологической устойчивости, этот дар дают нам наши слезы. 
Дебора Макнамара (Deborah Macnamara).