Проблема «отцов и детей», взаимодействия меду поколениями – вечная тема. И, наверное, наивно полагать (как часто думают многие родители), что сейчас дети стали более невосприимчивыми, более деструктивными, более неуправляемыми, нежели энное количество лет, десятилетий или веков назад. Человек как вид фактически не меняется, меняются лишь конкретно-исторические условия жизни. И в данный момент они действительно во многом уникальны. Информационное общество, его технологический характер диктует свои правила не только в жизни социума в целом, но и в рамках отдельно взятой семьи. Дети лучше вписаны в окружающую реальность, информационная неграмотность взрослых означает, что точек соприкосновения с детьми становится всё меньше.
Обратимся с истории вопроса. Проблему разрыва поколений впервые подробно описала известный американский социолог и антрополог Маргарет Мид. В шестидесятые годы 20 века она выдвинула теорию о трех типах обмена информацией между поколениями. В связи с этим она выделила три типа культуры – постфигуративную(«прошлое»), кофигуративную(«настоящее») и префигуративную(«будущее»).Постфигуративный тип – это культуры традиционные, в которых знания передаются от старших к младшим, от дедов к внукам. Старики в таких обществах обладают авторитетом в силу того, что именно они являются носителями информации, и они представляют собой готовые жизненные модели для потомков. Кофигуративные культуры –это культуры с горизонтальным переносом значимой для индивида информации – сверстники учат сверстников; взрослые – взрослых, дети - детей. Такое положение характерно для обществ индустриальных и для локальных групп вроде иммигрантов или отличающихся конфессионально от доминирующей религии в конкретном обществе. При кофигуративном типе знания родителей в изменившихся условиях малополезны для молодежи, однако при возвращении в традиционную среду, или старея, дети легко вспоминают и принимают модели поведения родителей. Префигуративная культура – это культура постиндустриального информационного общества, когда жизнь молодежи настолько отличается от жизненных моделей старшего поколения, что последние просто не могут передать детям ничего практически значимого, полезного. В таком обществе, напротив, младшее поколение способно передавать какие-то знания старшему(соответственно, авторитет старших оказывается подорван, что влечет за собой множество проблем). Тогда, в 60-х, это ещё звучало как предсказание, теперь это фактически реальность.
Для культур постфигуративных чужак, враг – это кто-то извне, представляющий совершенно иное общество, страну, для кофигуративных -это иные национальные, профессиональные или конфессиональные группы, в которые старое поколение не вписывается, а дляпрефигуративных чужаками с абсолютно непредсказуемым поведением становятся дети(для родителей, и наоборот). Это совершенно новый виток извечного конфликта «отцов и детей» - ребенок не как антагонист, не как идейный враг (Напр., декабристы), а как чужак, этакий марсианин.
Об этом типе культуры, вполне проявляющемся в данный момент даже в таком не самом развитом с точки зрения технологии обществе, как наше, мы и будем вести речь.
Между культурой, культурной средой взрослых и современных детей сейчас лежит пропасть. Даже дошкольник может передать какую-либо информацию своей бабушке – он с детства окружен информационными потоками и учится извлекать из них пользу. Она же зачастую не может служить для него сколь-нибудь значимой моделью поведения, её опыт практически неприменим к жизни ребенка. То же касается и родителей.
Современный ребенок существует в эпоху, когда определяющим фактором его развития и успешного взаимодействия с другими индивидами становится владение информацией. Раньше знания, умения передавались почти исключительно учителями, наставниками, родителями, ибо других каналов информации почти не было (или, в случае с нашей страной, они были однобоко идеологически настроены). Теперь же зачастую достаточно небольшого портативного устройства, которое способно заменить в некоторых случаях и учителя, и библиотеки, и архивы. Ценность отдельного взрослого человека как носителя информации теряется (если только он не какая-то яркая, неординарная личность – а таких учителей и родителей ценят вне зависимости от типа культуры, во все времена ).
Как было отмечено выше, для культур постфигуративных характерна передача информации вертикально, для кофигуративных обществ– горизонтально, для культуры префигуративной взаимодействие между поколениями вовсе необязательно – информация распространяется «диагонально», через другие источники. Интернет, СМИ и т.д. воздействуют на молодое поколение гораздо сильнее, чем принято думать.
Среди других характерных признаков новой информационной эпохи – стремительная «визуализация» среды. Текст теряет свою первостепенную роль, повышается значение видео, изображений и интуитивно понятных иконических символов. Кратковременная память начинает играть куда более важное значение, нежели долговременная (были проведены экспериментальные исследования этого феномена). Взрослые и дети различны буквально во всем.
Люди старшего поколения зачастую не понимают этих изменений и обвиняют детей-«чужаков» во всех смертных грехах, так как не могут понять суть их поведения. Те в свою очередь доходят до крайних степеней отрицания родительского жизненного опыта.
Дело даже не в конкретных практических умениях, а в состоянии сознания. Сознание ребенка фрагментировано,расщеплено, сознание людей старших поколений более цельно. Старшее поколение ориентировалось на своих отцов, имело четкие жизненные модели (и четкие идейные установки – православная религия во времена Российской Империи, коммунизм в СССР). Катастрофы, войны 20 века (и вообще, эстетизация катастроф и катаклизмов в СМИ, на телевидении) подорвали веру в человека и сформировали в некотором роде философское отношение молодежи к жизни – «пока есть время, бери от жизни все», этакий отчаянный гедонизм. Молодые поколения увидели, что старшие могут глобально, в мировом масштабе ошибаться, поэтому сами теперь отвергают вообще какие бы то ни было идеи (ещё одна их характерная черта - боязнь рисковать, т.е. боязнь ошибиться).
Мир 21 века – мир тотального релятивизма. Порой от «мам» и «пап» можно услышать книжно-укорительное «Нигилисты!» по отношению к детям. На что ребенок отвечает сленговым: «Нет, пофигисты». И это с их стороны вернейшее самоопределение. В мире полной относительности вера во что-то прочное и незыблемое непрактична и нежизненна, а подчас и опасна. Нужно успевать перестраиваться, чтобы сохранять свою цельность хоть в какой-то мере. Отсюда, кстати, феномен обвинения своих детей в конформизме некоторыми родителями, заставшими различные молодежные бунты середины и конца 20 века(а то и поучаствовавшими в них). Конформизм для поколения нулевых – это почти необходимое условие существования, а не сознательный выбор. Внешняя среда слишком агрессивна, хоть и маскируется за маркетинговой добротой и расположенностью к индивидууму. Это можно проследить даже на примере молодежных субкультур. На Западе поколение отцов-бунтарей, битников и панков (благополучно вписавшимися в конечном счете в буржуазное общество по большей части,впрочем) сменилось «ушедшими в себя»,социально непротестными эмо и конформными хипстерами нулевых.
Изменения происходят слишком быстро, то, что раньше менялось за поколение, теперь меняется за 10 лет. А старшее поколение измеряет время по своим часам.
Поэтому зачастую современные дети пребывают в состоянии культурной фрустрации – модели поведения родителей не работают, а внешние влияния чересчур многообразны и противоречивы. Отсюда повышенная нервозность и тревожность.
Отсюда и многочисленные случаи ранних браков и ранней беременности – дело не в исключительной глупости детей «нулевых» , а в их дезориентированности. Государство моделей поведения не предлагает, родители и учителя предлагают модели устаревшие – что же остается делать? Образы и схемы формируют фильмы, журналы, СМИ, словом, медиапродукция. Тему качества этой медиапродукции, думаю, не стоит и поднимать. К слову сказать, замечательный пример такого восприятия внешних моделей поведения, когда влияние старшего поколения слишком слабое, мы можем видеть ещё у Пушкина в «Евгении Онегине» - в роли «медиа» для Татьяны выступали многочисленные сентиментальные романы. Но пушкинская героиня получила также и прививку народной культурой. Современные же молодые люди вынуждены просто плавать в глобалистском мультикультурном океане – и каждый примеривает на себя то, что нравится.
Структура передачи информации изменяется, а биология вида сапиенс остается неизменной. Тут и рождаются противоречия, приводящие к неврозам, а порой и психозам. Внешняя культурная, общественная среда стала куда агрессивнее, а психические и физиологические потребности растущего человека те же, что и много веков назад – физическое развитие, проблемы полового созревания, потребность в признании со стороны сверстников и взрослых, поиск собственной идентичности.
Перенимание опыта у сверстников, конечно, никуда не делось, однако – назовем это одним словом - «компьютер» отсек заметную долю взаимодействий между детьми. Они информационно подкованные, начитанные, насмотренные, но подчас социально дезадаптированные, эмоционально бедные. Эти люди никогда не будут петь песни за столом, ибо чувства единения и сопричастности теперь вызывает количество «лайков» под сообщением в социальной сети или комментариев в блоге.
По этим же причинам имеет место и типичное для нынешних детей «расстройство» - недостаток внимания, рассеянность, несконцентрированность. Это не более чем адаптация к информационной структуре действительности, защитный механизм от избытка информации. Можно высказать гипотезу, что повсеместно нынче регистрируемая детская болезнь – синдром дефицита внимания(о реальности существования которого до сих пор не утихают споры в научных кругах), также может быть связана именно с изменениями в информационной картине мира. Ребенок с детства привыкает к мельтешению, постоянной смене всего и вся, постоянным обновлениям. Это постоянное обновление диктует общество потребления – вещи нельзя носить долго, технику, гаджеты тоже нужно постоянно обновлять, чтобы не выглядеть в глазах сверстников отсталым.
Из специфики префигуративного типа культуры, думается, проистекают и многие проблемы современной школы. Дело не в программах и реформах, так горячо любимых бюрократией, а во взаимодействии учителя и ученика. Технологический разрыв между учителями и учениками порой слишком велик. Современному поколению не нужно запоминать информацию, а необходимо овладевать различными способами её добычи и обработки. В мире, где почти любая информация будет доступна по двум кликам компьютерной мышки, хранение множества данных в собственной памяти - анахронизм, по крайней мере, на массовом уровне. Представляется, что наиболее эффективное обучение в таких условиях – несколько менее формализованное; обучение не конкретным фактам, а методам их обработки. Форма исследования - одна из наиболее адекватных сегодняшнему дню. Современный ребенок находится в ситуации этакого дикаря, пришедшего осваивать новые земли. Кирки и лопаты предков на этих «землях» неприменимы, ибо осваивает он не обычный ландшафт, а информационный. Понимание того, что его нужно исследовать, а не пытаться выкладывать в виде готовых фактов должно прийти совсем скоро. Также важнейшей становится проблема интерпретации. Добыть, получить знания не проблема, проблема – их интерпретировать. Относительность рождает плюрализм, любые догматы молодым поколением отчаянно отрицаются – не только в силу возраста, но и потому, что современность не терпит догматизма.
Конечно, такая система образования рождает поверхностность знаний, что мы и наблюдаем в последнее время. Но такова общемировая тенденция. Время гениев-одиночек ушло, пришло время сетевых одиночек, в какой-то мере павших жертвами прогресса и информационного богатства. Нужны новые методы обучения, чтобы объединить этих одиночек.
В нашей действительности проблема сосуществования разных поколений осложняется также и гримасами истории. Пора взглянуть правде в глаза и понять, что в результате десятилетий разрухи и социальной дезориентированности прошло несколько поистине потерянных поколений «отцов», которые если и могут служить примером, то скорее отрицательным (на массово-статистическом уровне, не берем в расчет частные примеры). Модели социального поведения, которые срабатывали у родителей (скажем, работа по распределению, труд «за идею» или, например, традиционная установка «женщина –хранительница очага»),для молодежи бесполезны. Им жить в новом мире, в мире, главная характеристика которого – изменчивость, и они имеют полное право отвергать устоявшиеся модели – просто вследствие их практической неприменимости. Учитель не может служить положительным примером – престижность этой профессии лишь декларируется, а на деле редко какой ребенок пожелает повторить судьбу своего учителя. Мама с папой, живущие в кредит, тоже не могут служить положительным примером в обществе, где ценность человека определяется его заработком. И дело не в какой-то особой циничности сегодняшнего момента и нового поколения, а в том, что дети просто хотят идентичности,как некогда – многие их предки (в других условиях). Как в постфигуративных обществах идентичность определялась следованием традициям и обычаям, как в кофигуративных она определялась восприимчивостью индивидуума к новой информации, так в префигуративном она определяется твоей покупательной способностью. Креативная деятельность(вопреки всеобщей моде на «самовыражение» и т.д.) для обыденного существования, в общем-то, не нужна, любые услуги, вещи и информация могут быть предоставлены за плату. И эта реальность именно нового поколения, реальность жизни наших детей.
Однако, полагаю, тот серьезный межпоколенный разрыв, который мы наблюдаем сейчас - временное явление. Скорость развития информационного общества определяет и скорость сближения разных поколений. Нынешние двадцатилетние родители уже будут гораздо ближе к своим детям в плане адаптации к новым условиям. Рождается своеобразный феномен «родителя-ровесника». Идеальные условия для того, чтобы воплотить в жизнь идеалы родителя - друга, не правда ли? Хотя, конечно, по большей части это утопия – модели прежних поколений ещё сильны и не позволяют многим родителям перейти на новый уровень отношений с детьми.
Комментариев нет:
Отправить комментарий